Театральный дневник.

 

 

1984

 

 

Январь.    Известно выражение Кромвеля: «Никогда человек не продвигается дальше, чем тогда,  когда  он  не знает,  куда  идет!» так и мои дневники - выражение всего того, чего в жизни не знаю. И театр не знаю, но пишу о нем. Пишу только потому, что иные постановки восхищают.

1973-75 - три моих театральных года.  Если б я тогда вел дневник! 

Разве не естественно начинать этот дневник с отнюдь не единственного, но самого тяжелого впечатления от театра? Конечно, речь идет о --е --е и его  «живом» театре «Лицедеи». Я переводил для советского известного мима статьи о Лекоке, Марселе Марсо и Жан-Луи Барро, конечно, бесплатно  - и не так уж переломился от четырёх статей с французского. Наоборот, приятно перевести Марселя Марсо. Но другое дело, что --а еще и прямо потребовал дисциплины. Я написал «четырех», потому что уже не напишу больше: уже торжественно изгнан. Мне-то казалось, что могу попроситься с труппой на Олимпиаду в Москву, но --а сурово меня оборвал:

-Мне не нравится твое импульсивное отношение к делу.

Оказывается, у меня было «дело»: общее дело театра, - и я не выказал ему преданности.

Но почему? Я хотел такого тёплого жеста и не дождался. Ты и труппой своей правишь железной рукой! Представь себе, дорогушечка: когда приехал к Быкову в Минск, он не побрезговал меня принять, напоил кофеем да еще и сервиладику пожаловал! Почему вы, будучи столь одаренным, сразу решили, что я – ваш раб и готов работать бесплатно только за то, чтоб вас видеть?

Да, в труппе всё на вас, но я всё-таки не обязан вас любить, не обязан видеть в вас божество, хоть на сцене вы очень убеждаете. Может, стоит попробовать убеждать и в жизни? Убеждать, но не приказывать.

Однажды я приехал на ваш концерт в «России». Меня принесло к служебному входу гостиницы, я ждал вас, побаиваясь, что вы меня не узнаете. Вы не просто узнали меня, но позволили переночевал в номере. Конечно, это вызвало мое восхищение, я уже не могу злиться на вас, на вашу жену, которая меня спрашивала:

-Что вы тут высматриваете?

В театре «высматривают» многое. Если вы и сделали добро, то только так, как вам удобней: я хотел переночевать ещё ночь, чтоб ещё день побыть в Москве, - но он решил, что и так помог достаточно. Да ведь вы правы! Вы очень справедливы, но от вашей справедливости очень больно. 

Вы дали мне, что могли: свою любовь к сцене. Я видел человека, бесконечно любящего искусство; это уже слишком много. Вы - человек искусства, вы стоите выше слабостей, вы просто любите искусство и работаете в нём каждый день. Это чудесно!

Как жаль, что такие люди в жизни кажутся очень прямолинейными. Это угловатость от вечной занятости, - зато потом начинаешь понимать глубину.   Так устраиваю так моё физическое существование, чтоб оно не мешало любить искусство.

Когда-то --а не взял на фестиваль, а я всё, глупый, переживаю. Нипочём не стать «своим». Значит, судьба, и надо идти своим путём. «Как к человеку, я к тебе хорошо отношусь, но твоё импульсивное отношение к жизни». Конечно, это осуждение. Видимо, это прощание навсегда.

Сколько предлагал --у сыграть что-нибудь из Беккета, а то он гонит отсебятину, лишь бы посмешней. Это мой взгляд из кино, это моя недооценка живой, только театральной эмоции. Он вот вышел - и всем смешно! И это уже слишком ценно, это важнее всего. А то будет Беккет, но смеха не будет - и тогда зачем он, этот сумрачный ирландец? Расплавленная проза «Неназываемого».

--а -- не смог заплатить, поскольку у театра «Лицедеи» нет  такой статьи расходов, и не платить же  ему из своего кармана! Хоть и знаменитость, а всего 350 в месяц получает. Я рад, что его вижу вблизи, вижу, как он работает. Ещё два года назад ходил на многие его спектакли, обсуждал их вместе с публикой после представления - и он всегда выделял моё мнение, часто говорил всем: «Послушайте его!» - и меня слушали. И его хотел любить, а раз он не заплатил, так и на их спектакли не хожу. Так что я плох. Плох, потому что нет сил противостоять этой жизни. Мучают кошмары и страх. В труппе и Галя, жена, и любовница, что вот-вот станет женой - и это всех напрягает. Галя попросила меня прийти к ней на свидание. Я проконсультировался с Колькой, и он отсоветовал.

Поразительно, как --а, столь незаметный на улице: мелкие черты лица, откровенно неинтересного, -  на сцене  разрастается до символа.

Это самородок. В его лице можно видеть и преимущества и недостатки необработанного камня. Прежде всего: он не может дать больше, чем имеет. Гений может создать такую иллюзию, но не самобытный необработанный талант. Он бесконечно повторяет себя, и потому очень хорош для зрителя, который видит его в первый и последний раз. Тут горький привкус повтора исключен.

Итак, стоит увидеть его только один раз - и обязательно в театре! Непременно живое общение. На видео --а теряется среди других. Четыре года назад видео было большой редкостью, я смотрел, открыв рот – и --а не казался «сильнее», выразительнее прочих лицедеев.

Самородок он в том, что каждое его движение рождается из постоянной, ежедневной работы: работы, подсказанной инстинктом, но не рациональными размышлениями.           Да, у него жест от Бога, так что с его участием нет слабых спектаклей – и слабость всплывает лишь при тщательном анализе, на который не способен неискушенный зритель.

Вот он исчез и всплывает очень редко. Не может быть, чтоб его забыли. Еще увижу, как он работает. Наверно, то, что он сейчас делает, просто нельзя показать по телику из-за финансовых запретов.

Но почему вспоминаю столь давние события? Были и другие! Ровно два года назад я испытал столь же огромное, сколь и сладостное впечатление от Театра - и этот бальзам на душу смягчил жесткость мэтра --а. Он просто пнул меня ногой, когда мне не захотелось вкалывать на него бесплатно.

Что за впечатление?! Пять ночей в каунасском драматическом театре, и, конечно, пять спектаклей. Это впечатление сразу перевесило полунинское равнодушие. Меня пригласила костюмерша театра, милая девушка. Потом она мне не писала. Я просил у нее хотя бы фото, но она пожелала остаться призраком.

Когда мы ехали в поезде, какой-то литовец ей сказал:

-Почему ты с русским говоришь на русском языке? Ты же – литовская девушка.

Но она  гордо отвергла эти националистические заявки.

Так это воспоминание и остается прекрасным.

Июль Гастроли в Киеве театра Комедии на Невском. Одну ночь даже дали переночевать, но потом ютился по подъездам. Это все Володя Котов, его желание мне помочь. Он взял покровительственный тон. Опять театральное сообщество, сама жизнь театра приводят меня в ужас, у меня так и не возникло желание общаться.

-Ты найди себе любовницу, - искренне советовал он.  -Главное, не надейся,  что она решит все твои проблемы.

Странно, что столько людей пытаются мне помочь, а от меня все отскакивает как от стенки горох.  Более того, эта помощь ужасает.

Август       Посмотрел старую экранизацию «Записок сумасшедшего» с Евгением Лебедевым. Звезда БДТ интересен, но его краски слишком яркие, чтобы к ним привыкнуть. Это и не яркая вахтанговская школа, но именно самородок. Так ли, сяк ли, но это именно Лебедев, а не Гоголь. Кто еще играет так «натурально»? Джагарханян близок к этому, но он добивается выразительности нарочито простыми красками. А Лебедев твердо идет по грани. И что? Срывается в публицистику.

Октябрь. Сергей Юрский. На сцене подтянутый, а в жизни кругляшка, с животиком. Ух, как он в «Ревизоре» показался! Это первый спектакль, что я видел в БДТ - и совершенно сражён навсегда. Юрский играл Осипа, причём очень умно. Тема, что останется со мной всегда: Юрский и БДТ. Если в 80ые я и ходил в БДТ, то только на «Кабалу святош» (постановка Юрского по Булгакову). Впечатление огромно, но почему-то всегда чувствовал (смотрел спектакль три раза), что сами БДТ-шники воспринимают спектакль, как что-то им чуждое. Вот почему Юрский уехал: его не восприняли свои, а не потому, что его лично невзлюбил Романов, первый секретарь ленинградского обкома партии (наследник самого Жданова!). Романов только подтвердил наличие общей тенденции, а уж никак не создал её.  Лазарев из «Театра Комедии» - брат московского Лазарева! Как он меня поразил, выйдя на сцену пьяным. Он меня знает. Иду по Большому Петербургской стороны и вижу, как он прыгает в одних кальсонах на съемках. Сколько знакомых по университетской студии оказались на сценах Ленинграда! Но я никем не пленен.

Но насилие! - неужели оно так неизбежно? Кажется, силе просто нечего противопоставить, сила - это то, что в Луге решало всё. Подходит мальчик старше и сильнее тебя и требует, чтоб ты вывернул карманы и отнимает твои деньги. Вот так. Очень просто. Народный театр в Луге, пьяные нравы. Каждый понедельник разбавляем медицинский спирт мужа --ой Натальи Николаевны Сан Саныча и так «работаем в искусстве». Он ходит по дому в трусах, неотразимый в своей уверенности.

Наталья всё мстит мужу за его прошлые измены - и на этот раз подставила меня: всё завлекала в свою постель, - а когда я только вошёл в её комнату, она уже решила, что всё расскажет Санычу. Её любовник Володька Фаза живёт в их квартире третьим, и этот  ménage-à-trois (сожительство втроём) никого не смущает. Он по пьянке опять обоссал диван супругов, и Саныч серьёзно мне говорит: «Я его прогоню». И на самом деле, когда любовник писает в постель мужа, тут что-то не то. Почему  она любит простого воришку? За сердечность! - говорит она, и тут уж мы все в шоке. Володька не глуп, да ведь живёт за счёт других, уж не говоря о том, что обкрадывает своих «друзей». Кто бежит в милицию его вызволять? Она!  У Сан Саныча по Луге --а ёбаря, но это было до его болезни спины. Теперь он едва справляется с болями, хоть и совсем не слабый. Меж тем, Володя читает свою оперу «ВЗБДНУТЬ». На самом деле, смешно. Он и компанейский, и сердечный – и можно понять Наталью, что предпочитает такого балагура всем прочим. Она больше изменяет не по любви, а из желания непременно оброгатить мужа. Форма мести!

Я ночую у Кости Кохашинского, тоже влюблённого в Наталью (за её порывы!) - и уж не думаю об этой кошмарной троице. Костя высокий, худой, как палка, но всегда с какими-то перекрученными кудрями. Думаю, и любовник у Натальи – не столько из желания плотских радостей (он, как пьянь, вряд ли способен на подвиги), сколько из протеста, из вызова миру. Почему все только протестуют? Средневековый человек знал, что жизнь – это «юдоль скорби», он просто терпел. Вот мой идеал. Увы, недостижимый. Вспоминаю кота, от имени которого Чехов написал рассказ. Он говорит о кошках, которые отдаются, но непременно из чувства протеста.

И как иначе? Таков современный человек. Ната укорачивает свою жизнь надрывами, метаньями. Понимает, что губит этим свой режиссерский дар, но изменить ничего не может. Иногда она – сущий кошмар: однажды при своём брате,  пьяная, вздумала по мне взбираться, как по дереву, - но кошмар не на всяк день. Может, тот ужас, что внушает мне жизнь, и очищает меня? Я вечно в огне, и нет никого, кто бы захотел понять это и приблизиться ко мне. Почему Ната так жестока? У неё друзья из ЛГИТМИКа: однокурсники. Вот приехал Корольчук: попик из «Дуэли».

Чтобы не забыть: и у меня был роман! Конечно, вне рамок народного театра. С некоей Наташей. Она пришла к Косте, зачем, не знаю. Потом я её проводил, а скоро начался роман. Я тогда учил итальянский и читал «Божественную» в оригинале. Она ничем не выражала своего недовольства, я думал, роман развивается дальше к единению душ, но однажды, когда я к ней приехал, её мама объявила, что Наташа больше не придёт. Что ж! Я взял книги и был таков.

Меня всегда поражает в женщинах, которых я встречаю (может, мне просто не везёт?), открытое нежелание любви. Словно б нет ценности в том, что два человека просто встречают друг друга, что им просто приятно вместе без постели, даже без прижиманий.

 

                                                              

1985

 

 

Январь. 5  Эфрос в больнице с инфарктом.

Март. 11 Год назад Эфрос назначен худруком Таганки.

Май.      А где же гастроли московских театров? И что уничтожил все дневники, куда сносил эти впечатления?   Луга. Лучше никаких театров, чем такой. Посмотрел «Медею» Разумовской. Наталья --а выложилась в роли. Медея получилась сердечной, но пьяной бабой. Наталья хорошо сыграла огромность чувств.  Ещё один спектакль моей  инсценировка Васильева.  В афише все упомянуты, кроме меня.  После всех пьянок с --ой, после всех этих безобразий она все же не может простить, что не хочу становиться «своим» до конца.  Не добиться хоть сколько-то человеческих отношений.

Июнь    Музиль об актерстве:

-Инстинктивная   актерская   страсть   к   переодеванию   и   перевоплощению, принадлежащая к радостям жизни, предстала перед ним (Ульрихом, главным героем романа «Человек без свойств») без малейшего  привкуса, без всякой даже, пожалуй, мысли об актерстве - в настолько чистом виде,  что буржуазный обычай строить театры и делать из лицедейства искусство,  которое нанимают  за  почасовую  плату,  показался   ему   по   сравнению   с   этим  бессознательным, постоянным  искусством  самоизображения  чем-то  совершенно неестественным,  поздним  и  раздвоенным.  

Перевод  Апта.

Сентябрь.  «Умоляющие» Эсхила. Кипрский театр. Мягкие шерстяные одежды, пафос  в зал и похахатыванья меж собой.  1980: «Чурдаки» --а. Чердак + чудаки = чурдаки. Атмосфера тёплая, проникающая, чуть не братская. Кусочек сердечности. Канадский Театр «Beyond words. То, что не выразить словами».

Ноябрь.  Магдебурский театр им. Горького. «Магдалена» Геббеля. Мистика в разумных пределах.    Петер Вайс. Макинпот. Хорошо бы его увидеть в режиссуре Брука, а не в любительской, как эта постановка. Просто бегают по сцене.

                                                       

 

1986

 

 

Январь  «Дон Жуан» Грузинской Студии Киноактёра. В зале полно БДТшников. Товстоногов на проходе в пятом ряду. Кирилл Лавров отругал матом: я случайно сел на его место. От гастролей в Ленинград я ждал большего.  «Деловые люди» Шукшина. Болгарский театр. Неожиданно разговорился с Юрским, моим кумиром. Так и брякнул: По вас учусь работать в искусстве. А он: Видите, как вы хорошо сказали.  Свернул разговор, но мне не обидно: он очень приятный. Юрий Толубеев и Бруно Фрейндлих, эти «старики», играют от нутра, просто по чувству, а вот такой интеллектуальный блеск, он ещё и понимания, не только чувства требует. Куда лучше дочь Фрейндлиха Алиса и Юрский:  она играет по-разному, но всегда с обаянием. Даже в «Ковалёве из провинции» она приятна, хоть текст ужасен: совершенно деревянный. Как же они в этом мире? Разве они менее, чем я, видят все эти несоответствия? Они ведь не кричат, как я, от ужаса, они находят в себе силы работать, выходить на сцену, убеждать других, что жизнь - не только кошмар.   Симонов! Его не застал в Александринке.

Февраль   Мнение Музиля: "Достаточно  представить  себе  еще эффект метерлинковской или бергсоновской философии в приложении  к  вопросам цен на уголь или политики картелирования". В этом оригинальность одного из персонажей романа «Человек без свойств», столь дорогого моему сердцу. Интересно, что Метерлинк и Бергсон оказываются рядом.

Апрель.       «Три сестры» Современника. Неёлова и Гафт, да Чехов, а других не видно. Или Волчек так нарочно ставит: совсем растворяет себя в артистах? Неёловой проще всего: только вышла на сцену, уже подлинность тут как тут. Хоть и играет, но больше ощущение, что именно живёт ролью, а не просто «готовит» её. Гафта оценить сложнее. В нём нет тонкости, но он очень верен. Деталька к детальке - и роль строится на глазах. Она всё больше и больше, и думаешь: Какой приятный человек, да ещё и играет хорошо! Уже не верится, что такой человек может плюнуть в рожу. Эвон, как легко Лавров меня отшил! Он мог бы тихонько скать «Дайте сесть!», а он прикрикнул. Мало того, что как артист, не нравится, так ещё и злой, как собака! Кстати, он ещё и крупный партийный начальник: се- кретарь парторганизации БДТ. Небось, Юрского сожрали не без его помощи. Иль вот СП. На сцене милашка и неотразим, а в жизни запросто в рожу плюнет. Ещё один спектакль «Современника»: «Квартира Коломбины» Петрушевской. Попасть было очень трудно, а смотреть-то нечего! Я ничего, кроме злости, в пьесе не нашёл, а как её любит --а Наталья Николаевна! В своей Луге  ставит, однако, не её, а «Сад» (тоже не для слабонервных). Это драматургия для коммуналок больших городов и для провинции. Тут артист играет ещё большую роль - и что бы «Коломбина» без Ахиджаковой? Она мило суетится, пошучивает, подуривает - и смотреть, вроде, можно.

Июнь.      Поразительные  куклы Корахидзе. «Пора осени нашей» и «Альфред и Виолетта». Настоящий поэтический театр.

Сентябрь.  Огромные измения в моей жизни: я, возможно, навсегда покину Питер, а с ним и питерский театр. Будет ли театр там, под Москвой? Не знаю. Ничего не знаю.  Тбилисский театр им. Марджанишвили. Японская пьеса «Самоубийство влюблённых на острове Небесных Сетей».

Театр в жизни: в романе Музиля «Человек без свойств»: "Общие же спальни, когда они затемнены, ставят мужчину в положение актера,  который должен перед невидимым партером играть благодарную, но очень уже  заигранную роль героя, перевоплощающегося в разъяренного льва.  Темный  зрительный  зал годами при этом не отзывался ему, Лео, ни самыми тихими хотя бы аплодисментами, ни самым скупым хотя бы знаком неприятия, а это в самом деле может расшатать  и самые крепкие нервы".

Декабрь.   Гастроли в Питере ГДРовского театра: «Смерть Дантона» Бюхнера.

 

 

                                                          1987

 

 

Февраль.   «Братья Лаутензак» по ТВ. ГДР. Интересный Фейхтвангер, но более интересен игрой Янковского. Посредственная постановка превращается в нечто интересное.

Март.  «В ожидании Годо». Противно! Это не Беккет. Наши артисты напустили натурализма, убили метафоричность текста.

Апрель.  Вживание в эстетику Брехта. Как сыграть сцену, чтобы зритель разгневался на гнев Лира?  Каждую реакцию сделать зримой.    ТВ о Павле Луспекаеве. «Живьём» его не видел. Пискатор. Эпический стиль. Неаристотелевская драматургия. Жестовой принцип Мейерхольда: строить декорации  по потребностям, выявленным на репетиции. Его традиции в китайском театре, классическом испанском, елизаветинском, народном театре эпохи Брейгеля.

Июль.  Родился сын, так не до театра.  «Разделив физические действия человека и его психику, Декарт отменил театр».  

Август.  Умер Андрей Миронов - и это событие сразу перечеркнуло все прочие. На гастролях в Питере я его видел в «Свадьбе Фигаро» и в «Спешите делать добро» Рощина. Оба очень примечательные спектакля. Это 70ые, расцвет советского театра. Почему он расцвёл, почему я своими глазами видел это? Судьба. Теперь мы стоим на развалинах, и всё только разрушается дальше, и уж неясно, вообще придёт ли время собирать камни или остаток жизни проживу на руинах? «Свадьба» - лучший спектакль Гончарова. Он очень лёгкий и верный по ритму, так что  смотришь на одном дыхании. Все хороши в таком спектакле, но Андрей был в центре. Конечно, это был не сам цирюльник, при всей хитреце недалёкий, а просто интересный человек: и свободный, и красивый, и полный жизни. Получился идеал, но не замороженный, а полный жизни, неотразимый. «Спешите» - лучший советский спектакль. Сам Рощин сделал прозу жизни полноценной, полной маленьких, ежедневных событий, но ещё и Папанов, и Миронов, и Ширвинд, и все играли ансамблем. В Москве в 84ом я хотел попасть в театр «Сатиры», но это показалось немыслимым: он был окутан такой аурой поклонения, восхищения, заботы, что и думать было нечего. Все билеты были проданы! А теперь зачем мне идти в этот театр? Чтобы вспомнить, что там играл Андрей? Не хочу. Так  что я приехал совсем в другую Москву, чем представлял себе в Питере. И в кино Андрей - эпоха. Казалось бы, он не снимался у Тарковского, зато работал с Алексеем Германом с Ленфильма. Он много приложил сил, чтоб избавиться от своего образа весёлого парня, он менялся - и эти изменения были тоже интересны.

Сентябрь. Пашенная по ТВ.

Ноябрь.  Перед поездкой в Питер по ТВ смотрю Алису Бруновну Фрейндлих.

 

 

                                                            1988

 

 

Январь.    «Игроки» Гоголя в театре «Юго - Запад». Белякович очень точен. Дух Гоголя схвачен верно. Приятно это ощущение зрительного зала, когда все чув- ствуют пьесу, все напряжённо ей внимают. -- тоже добивался такой концентрации, но за счёт простоты эмоций, - а здесь Его Величество Текст: он и царствует, и правит - и Гоголь кажется близким. Без намёка на примитивность.

Во 80ых я не видел столь хороших спектаклей!  Все самые сильные впечатления не простираются в 80ые - почему? Видел «Юнону и авось» (гастроли Ленкома в Питере в 82ом) - это уже американские традиции, мюзикл!   Вслед за «Игроками» посмотрел Zoo-story - хорошо! У Беляковича нет блеска в игре, он просто работает, зато его мастерство убеждает именно сейчас, во время спектакля; он весь - в атмосфере спектакля. Олби.

Февраль.   В Питере. Две пьесы Дублинского Национального Театра: «Великий голод» и «Поле».

Май   Ещё одно событие: Фархад Агамалиев, друг жены (его жена Лена - университетская подруга Люды), решил мне помочь и пригласил в редакцию журнала «Театр». Конечно, это не тот журнал, где, к примеру, печатается Швыдкой со своими огромными, прекрасными статьями (я вижу, что они лучше других статей). Тот журнал «Театр» обожаю, потому что когда-то мечтал посвятить театру всю жизнь. А то почему же припёрся в университетскую театральную студию? Жаждал сцены, да ещё как жаждал-то! Бывалоча, из театра без слёз не выходил. Попробовать себя в журналистике! Вот уж эксперимент! Но он начат. Фархад много лет работал в «Известиях», сценарист, и я даже не знаю, кто он ещё, потому что у него необычайный нюх на то, каким надо быть, чтобы зарабатывать деньги. Надо ли говорить, что прочих людей он просто презирает? А тут ещё армяно-азербайджанский вопрос, так он ещё и армян не любит. Так вот смотришь на людей вблизи и понимаешь, как много в их жизни значит неприязнь и социальная борьба. Я бы предпочёл нейтралитет, но раз Фархад настаивает, то армяне мне всё-таки ближе как единоверцы. Буча вокруг этой свары древних племён мне не очень понятна. Я даже уверен, что не могу её понимать: кишка тонка. Я мало знаю, и я не могу знать много! Неужели все «нацмены» такие? О русских всегда говорит с неприязнью, как будто его чем обидели. «Русские думают, что мы им обязаны всем! Даже ссать сидя - и тому они нас научили!». Всех обозлил и разделил армянский геноцид. Теперь, уважая армян, нельзя почитать турок, а значит, и их родственников из Азербайджана.

Август.  Вернулся Юрий Любимов. Воскресит ли Таганку? Родился в 1917, как мой папа.   Оксфордовская «История театра».

Ноябрь.  «Король Лир» Питера Брука.

 

 

                                                        1989

 

 

Январь.             Неделя немецкого театра. Прежде всего, это подлинное открытие Беккета: «Годо» и «Крепп» прозвучали с такой силой, что я будто заново родился. Лет десять у меня не было столь больших театральных потрясений!  Минелли в «Последней ленте Креппа». Наконец-то настоящий Беккет! Артист должен быть гениальным, потому что иначе исчезнуть нюансы. Спектакль, конечно, не прерывается на антракт, и перевода тоже не слышно. Меж тем, зал не дотягивает до Беккета, которому чуткий зал просто необходим. Структура пьесы столь деликатна, что шевеленье, непониманье зала её разрушает. И сам Минелли - маленький, чуткий, будто и не человек, а атом какой-то мировой души. Воплощенный отголосок каких-то приятных чувств.

И ещё один Беккет – Петера Люра. «В ожидании Годо», хоть и на видео, сражает наповал. «Орестейя» Петера Штайна с чудесной Клитемнестрой.  Эдит Клеве огромна и мощна, рядом с ней померкли все мужики. Будто пьеса о ней. В ней что-то деревенское, бабье, необоримое, растущее до символа, но странно, что и тонкость в ней тоже есть!   «Принц Гомбургский» - это открытие Кляйста, а не артистов. Как ни хороши Люр и другие, они не поднялись выше комментирования идей Кляйста.   О нём немецкий профессор попытался прочесть лекцию, но толпа позволила ему дойти только до «ущемления крайней плоти». Дальше дело не пошло! Просто сражает равнодушие этой пресыщенной публики! Такие изыски - для этих людей, пользующихся тем, что они живут в Москве. Везде это жлобьё. А то, что оно просвещённое, запутывает всё ещё больше.

Чудится, съезжу в Европу - и ужас оставит меня. Эти мысли вызваны неделей немецкого театра: впечатление столь огромно, что не могу спать ночами. Вот она, свобода!!   Пришёл на диспут с немцами в «Российское Театральное Общество», а в результате больше слушал не немок, а Швыдкого. Он говорил о себе, а вот они говорили о своём страхе пред мужчинами. «Когда мужчина дотронется, это страшно». Услышать такое на немецком языке! Когда читаешь немецкий журнал - любой! - то обязательно о таком насилии мужчин: он дотронется или пошутит, а она уже воет от ужаса.

Март.      Подарок ТВ: «Несколько слов о господине де Мольере».  Булгаков, Эфрос, Любимов (сам Мольер), Яковлева.  Дуров, Казаков, Волков. Всё лучшее советского театра вмещено в одну постановку.

Апрель.     «Сид» марсельского театра. Питер. 1921: 830 тыс. населения и 67 театров. 1988: 22 театра на 3 млн.

Май.   Смерть Товстоногова – конец питерской театральной эпохи. Вот так, запросто, сваливает БДТ само Время. Первый удар по системе академических театров. Это немножко описано в моей «Близости весны», но мало, без анализа, без страсти. Потому что все растворяются во Времени, как вот Георгий Александрович. Гога столько лет правил театром Питера.

Белый приехал в Питер и угодил на премьеру!

«.... Поехали вместе мы   ( Любовь Дм., Ал. Ал. и я) на первое представление «Пелеаса и Мелисанды»  ((10 октября 1907 года в театре В. Комиссаржевской)); перед началом спектакля к А. А. забегал очень, очень взволнованный Мейерхольд; поднимаясь на цыпочки и кивая изогнутым носом, хватался за голову он, восклицая:

-Да что: прыгать в бездны, - вот что теперь надо.

Он очень взволнован был предстоящей премьерою; представление мне не понравилось вовсе ((как потом и вся драматургия Блока!)); был весь Петербург; мне запомнился в этот вечер А. А. ((Блок)); я его наблюдал издалека в антракте: в фойе; он стоял у стены и помахивал белою розою, разговаривая с какою-то дамою, на него налезавшей; стоял он, подняв кверху голову и обнаруживая прекрасную шею, с надменною полуулыбкою, которая у него появилась в то время, которая так к нему шла; его чёрный, прекрасный сюртук, не застёгнутый, вырисовывался тонкой талией на фоне стены; шапка светлых и будто дымящихся курчавых волос гармонировала с порозовевшим лицом; сквозь надменное выражение губ я заметил тревогу во взгляде его; помахивая белою розою, не обращал он внимания на налезавшую даму, блуждая глазами по залу; и точно отыскивая кого-то; вдруг взгляд его изменился; он стал зорким; глазами нацелился он в одну точку и медленно повернул свою голову: тут он мне опять напомнил портреты Оскара Уайльда. Глядел на него я и думал, что вовсе не узнаю его, прежнего: где застенчивость, робость и детскость, которые так явственно выступали в нём; «светский лев, а не Блок» - так мне думалось; он же, всё целился взглядом во что-то, рассеянно очень откланялся и быстрыми, лёгкими, молодыми шагами почти побежал через толпу, разрезая пространство фойе; развевались от талии фалды его незастёгнутого сюртука.

Мне запомнился этот образ: как будто смотрел он не в зал, а через зал - в вихрь метели: и когда побежал он, то побежал, как во тьму «моего города»; почему-то я вспомнил слова посвящения первого издания «Снежной Маски»: «Посвящаю эту книгу женщине с крылатыми глазами, влюблённой во тьму ... моего города» (так кажется)».

Июль  Умирают Плятт и Громыко. Ну, Громыко – просто чиновник высокого уровня, а вот Плятта никогда не забуду. Казалось бы, обязан этим  ярким людям, - но найду ли слова о них? Хватит на это моей жизни?! Пока только упоминаю. Как сделать, чтоб другие существования не раздавливали меня? Шекспир в 16, а Гете в 7 лет пережили землетрясения.

Октябрь.    Современная Медея: отчаявшаяся женщина с двумя детьми прыгает с балкона на асфальт.

А Кафка более внимателен к работе актеров, чем я (читаю его дневники на русском). Во всех моих взглядах много жалкой отсебятины, этаких воспарений, ни на чем не основанных.

Декабрь  Марина Влади,  «Остановленный полет». Очень легкий французский. Так много враз узнать о Высоцком! Книга появляется на пике интереса к певцу (он стал пророком нашего времени, он предвидел происходящее с нами!), но как страшно узнать обо  всех его слабостях.  И Лиля, и Гурьев его обожают.

 

 

1990

 

 

Февраль  Образ Ибсена – мерило отношения к искусству. Твердый, суровый, замкнутый, до конца преданный искусству.

Берия избегал публичности: жену Мейерхольда распяли в ее квартире. Зинаида Райх. Мог ли Есенин знать, что его жену ждет такая участь? Впечатление, что реформатор погиб из-за личной ненависти Берии.  Поражает эта чудовищная жестокость.

Москва кипит, а Губенко, министр Культуры, бывший актер Любимова, просит всех «сидеть дома». Кстати, он – главный оппонент Любимова, завел «свою» Таганку.

Сара Бернар в изложении Франсуазы Саган. В доме всегда была приглашенная мамой толпа, и девочка в знак протеста ложилась в гроб. Сара:

-Мужчины свободнее и разговорчивее в постели.

Утром Сара делала пробежки: с сыном, тремя собаками, удавом и носорогом. Какой притягательный образ. Первая мировая звезда. Нынешняя звезда: австралийский кот в 25 кило. Рекорд веса.

Олег:

-К нам дяди пьяные придут.

Что удивительного? Кругом кромешное пьянство.

Погромы в Душанбе (таджики – армян). Прибалты жгут в гробах советские военные билеты.

Москва разваливается на глазах. Погорел Дом Актера на Тверской. Обугленное здание в центре Града.

Март  Театр Сергея --а. Интересно, но не могу посещать часто. «Ивонна» Гомбровича. Играют приятно, но все же не артисты. Всех интересней – сам Сергей: хорошо знает французский, говорит с легким акцентом. 

В Думе драка депутатов. 

Июнь   Гастроли в Москве.  «Три сестры» в постановке Штайна. Чудо. Театр, куда еще можно ходить. Korianne Kirchhof играет Ирину. Как это много!  

Сентябрь Зашел к Сергею --у: репетирует «Huit  clos. Внутри» Сартра. Высоко взлетелну и что? Бегают девочки и мальчики.

Октябрь  Умерла Наташа --а.  Как же это страшно! Ну да, она меня третировала, она наступала мне на хвост, но я – первый, кто не хотел ее смерти. Ее друзья с курса Агамирзяна приехали в Лугу. Мне, какому-то инсценировщику, не сообщили; узнал случайно. Я ведь так и не дождался от нее письма иль хотя б доброго слова, хоть так эмоционально обязан ей! Вот и задумаешься о смерти! А сколько проживу я? Посмотрел на моего учителя Бунина: жил с 1870 по 1953. Может, и мне отпущено лет 80? Кто знает? Неужели доживу до 2030 года?!   Луга стала еще страшнее, еще темнее.   

Ноябрь Много говорят о «гибели» русского театра. Он – в совершенно естественном кризисе! Благотворном, необходимом, понятном. Из театра ушла идеология – это для него большое благо. Советский театр кончается, русский возрождается.

Михаил Чехов. М., 1986.

 

 

 

1991

 

 

Февраль  «Макбет» Уэллеса. Узнаваемый Шекспир. Узнаваемости больше, чем в БДТшном «Генрихе»: там узнал только Олега Борисова. В театре не было общей мощи, но лишь ансамбль хороших актеров. Товстоногов брался за все, все доводил до уровня, но что качается Шекспира, этот «уровень» кажется очень средним. Белый. Есть люди, порождающие кошмары для других.

Март  Сходил в Студию Киноактера: «Общество белградских женщин» Нушича. Безобидно. Это не актеры: это – киноактеры.

Апрель  Коля провел и на «Анфису» Леонида Андреева. Даже Марина Неелова не может вытащить такую пьесу. Бытописание. И роль не ее.

Май    Меня ужасно поразило, что Катрин осудила мою боязнь Иды. Назвала меня «inhumain бесчеловечным». Я не бросаюсь на старуху, а потому «бесчеловечен»! Невероятно. И по ее сюжету, и по плану Иды я б должен полюбить ее – и получить квартиру недалеко от центра Москвы. Это слишком, мне это страшно.

Странно, что окружающие меня женщины и не пытаются разбудить во мне мужчину. Они просто сражают своим практицизмом! Тоже среда неблагополучна, хоть и французская. Когда ночевал у преподавателя философии, он прямо предупредил, что ночью по лестнице шастает его коллега-сумасшедший. Это ласково зовется «у него проблемы». И на самом деле, за дверью кто-то шебуршил.

Я не могу пожаловаться на отношение учеников. Конечно, по западным меркам они платят мне как нищему, но есть в наших отношениях и просто дружба. Матерн сразу подарил огромную бутылку коньяка. Такую большую, что Люда и я ахнули. Какие-то вещи дарит и Жан. А вообще, я понимаю, что русский язык им не очень нужен: они приехали в Россию только очень ненадолго, - и странно требовать деньги за то, что им не нужно. Уже одно то, что они искренне хотят, чтоб я съедил в Европу, меня сражает. Именно Матерн подсказал, что там смогу ездить автостопом. Если ты ездишь в России, то тем более и там у тебя получится. Какой бальзам на душу!

Июнь  Юдифь Каган, подруга Иды, со мной сурова и справедлива.  Она  очень похожа на мою учительницу художественного чтения. Тогда, в 1976, я быстро почувствовал, что дело идет плохо – и оставил мечты об актерстве. После театральной студии ЛГУ остатки иллюзий еще мучили меня.

Июль  Вяче-- --, всерьез себя рекламирующий, разъезжает по всему свету. Антон Адосинский где-то в Праге. Говорят, там создал свой театр «Дерево».  Забавно было б наткнуться на них в Европе.   11 Еду на Запад.

Германия, Бухендорф.  Leihtheater.  Наемный театр.  Вроде нашего народного. «Стеклянный зверинец» Уильямса.   Обычная табакерка, дилетанты, - но играют с интересом.  На второй части выдохлись: не хватило сил на вдохновение.  Сразу ритм исчез, все в одно мгновение разладилось. Просто довели до конца  - и не более того.  На весь спектакль  - сил нет: забег оказался слишком длинным. Воодушевление хорошо, но обычно у дилетантов его не хватает на весь спектакль.

Leihtheater. Вроде нашего народного. «Стеклянный зверинец» Уильямса.

Еще один любительский театр: в Гаутинге: «Huis clos». Любители играли страстно, с огоньком – и я даже прослезился. Но на второе действие их просто не хватило: забег оказался слишком длинным. Воодушевление хорошо, но обычно его не хватает на весь спектакль.

И еще одно знакомство: художница, жена юриста эстонского происхождения. Совсем один провел в ее доме весь день. Что за милое испытание! По видео фильм о Бергмане и «В ожидании Годо» из Берлинского Шиллеровского Театра.

Еще один любительский театр: в Гаутинге. Все то же «Huis clos», «За закрытыми дверями» Сартра. Любители играли страстно, с огоньком – и я даже прослезился. Но заплакал от умиления, что, мол, вот я в Германии,  -  а не от восхищения мастерством. По видео фильм о Бергмане и «В ожидании Годо» из Берлинского Шиллеровского Театра. Довольно сумбурно играют.  Куда им до Гамбургского театра.

 

 

1992

 

 

Февраль  ТВ хорошо а Дале. Наконец-то приходят объективные оценки.

Апрель  4 Дуэль Губенко - Любимов. «Ах, Моська! Знать, она сильна, коль лает на слона». Тьфу, гномик! Гений уволил посредственность, но она, будучи советской, не считает себя уволенной. Тоже мне, «конфликт»! Сопля голландская.

Март  Умер Евстигнеев. Этот актер – символ уходящей эпохи. Она уходит в людях; так больнее всего.  Этот человек потрясал и толпу, и профессионалов. В его игре нет и намека на божественность, так что где-то она мне скучна, - но как бы не оценил «нутро»?

Любимову 75 лет; в раздрае на Таганке его вины меньше всего. Это коммунист Губенко устроил настоящий бой, чтоб создать свою Таганку. Но ведь он не одарен, он просто злобствует.

Конечно, труппа хороша: сожрали Эфроса, ушли к Губенко.

Будучи министром культуры, Губенко нашел деньги на операцию Евстигнеева, - но тот умер перед операцией. Его молодая жена повезла труп мужа в Россию.

Июнь  Помещение рижского молодежного театра возвращено религиозной общине. Сам ТЮЗ пускается в скитания.

Июль  «Государство» Платона поставлено Анатолием Васильевым. Невозможно оторваться – так интересно. Даже телевизор не охлаждает спор.

Август  «Служанки» Виктюка. Что это? Продолжение традиций Мейерхольда?! Играют полуголые мужчины, все движения томны, медленны. И на самом деле, это – эстетика, а не просто прихоть, не просто игра в сексуальное меньшинство? Есть ли этот шарм низости в оригинале, во французской пьесе? Но в большом Виктюк несет в театр свободу.  Я понимаю идею: нежность выплеснута наружу, - но что-то в ней неискреннее, наигранное. Не может быть, чтоб режиссер ставил целью такой наигрыш!

Сентябрь   А Гурьев! Не постарел, все тот же. Роль Лили в его жизни растет. У Лили – как на конспиративной квартире: она запретила поднимать трубку телефона, ото всех скрывая, что живу у нее. Прежде всего, приходится скрывать от Гурьева. Она может прийти в любой момент: боится, что кого-то «приведу» (такой термин). Любимый маршрут: от Лили до Гурьева – по набережной. Только что сделали, так что чудесна. Так ножки сами и несут. Пройдешь Кресты и уж далече виден Смольный.

Северное кладбище, могила мамы Лили. Мама моего друга и какого друга! Бесценного.

Луга.  Сходил к Сан Санычу, отметили двухлетие со дня смерти Наташи. Мне здесь даже хорошо, но это общество меня выталкивает вопреки своим же добрым интенциям: мне никогда не найти здесь работы, мне тут просто не прижиться. Бедная Наташка! Она так и не смогла простить мне умственного превосходства, она, как многие, старалась мне доказать, что я – дурак в обычной жизни. Что тут доказывать? Будто я сам этого не знаю. Знаю, но ничего изменить не могу. Стою на ее могиле, а плакать не могу: мы не любили друг друга, мы соперничали. Но она первая мне же и другим доказала, что могу создавать нечто драматургическое! Ее дочь Инна унаследовала театр, но энергетически она не может собрать группу. Не может. Дал ей мою пьесу «Золушка и Дон Жуан».

Октябрь. Петербург. NADA,  французский театр. «Ubu. Убю» Жарри. Предтеча сюрреализма Жарри создал спектакль, провидящий 20 век. Давно я не знал такого хорошего, театрального волнения!

Изумительная постановка, хоть, конечно, не дотягивает до Жарри: он мог быть еще ослепительней, еще весомей. Встречаю знакомого режиссера, того самого, что просил фиктивно жениться на его знакомой актрисе. Ни слова!! Как будто и не было скотства. Я так легко мог бы увязнуть именно в таком Питере: жалком, беспощадном, низком. Вынесло! Что значит любить искусство и доверяться ему! Я б прописал эту девушку, она б, чего доброго, не от меня родила – и платил бы алименты на еще одного ребенка.

Ноябрь. Дом Мейерхольда по ТВ. Куски из пьес Васильева. Декабрь. Ленком. Степанова – это чудесно. Какой неотразимой она была в «Сладкоголосой птице юности» Уильямса! Осколок старой культуры. Почему-то Терехову она назвала с оттенком пренебрежения «звездой».

Декабрь  Интересный автор: Pirandello. Пиранделло. Это он душе присудил запор: la constipazione della anima.

Шантаж известных людей. Жену депутата Травкина посадили в машину, покатали, но потом отпустили. Все беззащитны: вот в чем мы все равны. Остаюсь шокированным семьей Тильманов. В хорошем смысле. Зигрид, увы, искала более существенных приключений, чем просто катания на машине. Одна мысль, что мог бы сразу жить и с мамой, и с ее сыном, совершенно убивает меня. Во мне нет этого: не люблю плоть до такой степени. Так хорошо несу это в себе, пишу об этом, но не толкаю в жизнь: литература должна остаться на бумаге. Она даже нарочно заплыла за буй в надежде, что поцелую. Нет уж! Такого театра в жизни мне не надо.

 

 

1993

 

 

Январь. Труппа --а впала в декаданс. 12 лет нашему знакомству, но этот театр больше не лечит, не учит меня. Я забыл его, хоть спектакли Эфроса помню как живые! Показы мод неотразимы. Так хорошо выявляются качества костюмов! Haute couture. Pierre Cardin. Высокая мода Кардена. Это он одевает Плисейкую.

Компания мужиков. Орут мне:

-Куда пошел, блядь?

Не думаю, что это угроза; только моя сверхчувствительность заставляет думать, что это – насилие, именно оно. Так и те девушки и женщины, что спускали на меня собак, надеялись, что заговорю с ними – и наши отношения продолжатся в других обстоятельствах. Но я их отверг, как и этих мужиков. Я хочу работы, только ее. Я подошел к мужикам, но они сделали вид, будто ничего не было.

Как выдержу новое путешествие в Чехию? Не сойду с ума? Как страшен этот мир! И в этом ужасном болоте надо отстаивать свою душу, свою семью, свою независимость.

Лейтмотив Луги: Что, скоты – интеллигенты? Мы тут по уши в говне, а вы наслаждаетесь! Нет, сволочь, ты не уйдешь от жизни! И ты будешь ебаться, зверь, и ты будешь жрать го-но!

Тот же образ и в Истре. Конечно, во мне говорит слепая ярость, но кто-то же ее взрастил! Как мне вырваться из этого ужаса и скотства? Что могу ему противопоставить?! Вот и еду в Прагу в слепой надежде хоть что-то исправить в этом ужасном раскладе. Что лучше: сдохнуть в Праге или задохнуться в истринском го-не?! Бодлер об Эдгаре По.

Февраль.  Много о БДТ. Пик поминания. Смесь натурализма и соцреализма. С. Пет. ТВ сделало достойный омаж.  Гога – священная корова.  Все ни гу-гу.

Широко дебатируется автаназия. Добровольный уход из жизни юридически не обосновать – вот в чем проблема. Это все тонкости для Запада. Кто знает о наших нищих стариках, что кончают с собой просто  от безысходности?

Клинтон декларирует борьбу за уменьшение дефицита американской торговли. Тайсон осужден за изнасилование – и это подливает масла в огонь: война полов все ожесточается. Все понимают, что она его просто заманила, этого глупого быка, но победа сия – пиррова: теперь будут насиловать женщин уж вовсе без мук совести, будут насиловать за «Мишу», за то, что так им, курвам, и надо. Женщины справедливо обвиняют мужчин в домогательствах, но они не должны эти самый домогательства подстраивать. Иначе их начинают ненавидеть. Наверно, миллионы мужчин чувствуют себя обманутыми женщинами, а миллионы женщин чувствуют себя изнасилованными мужчинами, но это еще не повод выбросить всю эту грязь на общее обозрение. А то прийти и сказать гордо: Вот! Он меня изнасиловал.   Как тут не расти сексуальным меньшинствам?

Март. Даль хранит свою загадочность. Он как далекая звезда, свет которой видишь и во сне. Почему его роли так часто вспоминаются? Чем дальше «Советская власть», тем Олег ближе.  Разговоры Радзинского об актерах.

Принцесса Диана в непальском лепрозории. В ней все дышит жизнью; одного взгляда на эту женщину достаточно, чтобы понять, что она ждет любви, что именно ею Диана обделена. Странно понимать, что именно рождение детей сделало ее такой красивой. Чаще всего оно разрушает красоту: уже видишь заботы, а не прекрасные черты. Но Диана красива в своей женской мощи. Это редкий дар для женщины: всегда быть притягательной, неотразимой, всегда волновать миллионы мужчин. Рядом с ней даже Джейн Фонда кажется угловатой девочкой.

Юрский в «Фиесте» (С.Пет.ТВ).

Гротовский: «Текст театра - своего рода бистури, которое нам позволяет открыть нас самих Le texte du theatre est une espece de bistouri , qui nous permet de nous rouvrir nous-meme». Такой бистури в «Провидении» Рене - труп.

Анна Юберсфельд. Школа зрителя. Попытка понять театр в языковых терминах. Натурализм в театре  (Антуан) и антинатурализм (Брехт).

Путешествие.  Варшава. Хорошее театральное обозрение по ТВ. Уже на пути в Прагу. Оломоуц. В журнале «Явиско» статья об Антоне Адосинском. Тут же, в газете «Культура» за 6.3., читаю слова Юрского: «Я чувствую, что так и не стал для Москвы «своим» актером. Сейчас на сцене все больше постановочной фантазии и все меньше полета души. В игре актеров нет зажима, но и смысла тоже нет».  «Чешская сценография 20 века». Фото Мира Танака.

Апрель  Катя везде носится со своим любовником. Ей хватило ума привести его в Дом престарелых, в квартиру ее тети. Кто-то мог бы сообщить ее отцу! Но девушка уже ничего не боялась. Меня всегда поражало в людях это неудержимое желание удовольствия, непременно связанное с пикантными ситуациями. Я не могу не уважать Катю, пригласившую меня, но почему она занимается любовью в тесном коридоре на раскладушке? И коридор, и шаткое лежбище явно неудобны. Каково было и мне, выйдя из комнаты, наткнуться на страстную сцену! И что за удовольствие люди находят в экстремальных ситуациях? Но это ощущение живого кино почему-то особенно ценно. Так Галя, первая жена брата, сказала мне, что у меня большая жопа – и это запало на всю жизнь. Я мог бы повернуться к ней, снять трусы (я был только в них) и показать ей предмет ее вожделений. Но я не сделал этого, потому что я был в тот момент не в жизни, а в кино. Это огромная дистанция для меня! Так и страстно задранные ноги Катки предстали таковыми на воображаемом экране. А то бы я подсматривал.

Май.  «Весы» за 1914: «В Петербурге есть театры и нет театра».

22 Студийный театр: «Top Girls. Модели» of Keryl Chirchill. На английском в центре Праги. До черта и тут самодеятельности! Но у немцев это получалось серьезней.

23 Фейдо «Нож в голове». Брати--ский Народный театр. «Народный» значит «Национальный»; играли чудесно. Я уже давно не видел такого искрометного мастерства. Глупый бурлеск, черная комедия выросли до огромной, всепоглощающей фантасмагории. Жорж Фейдо (1862-1921). Словацкий Народный Театр. Смотрел из середины 10 ряда.   Я невольно сравнил с нашим шедевром:  «Фигаро» Гончарова.  Без бурлеска, хоть и блестяще. Установка на мысль, а у Фейдо – на действие.  Фейдо кажется пустоватым. Стремительно и мощно, - но без тени мысли.

«Huit clos. За закрытыми дверями» Sartre по ТВ.

Июнь.    Номер 6 «Аполлона» за 1914: «Постепенное замирание жеста в современном театре» Август. Луга. Могила --ой без зажженной свечи. В «Театре Комедии» на Невском – «Мертвые души». Антреприза некоего Миронова. И что к Гоголю прицепился? Сразу много ролей играют три актера. ТВ: «Чтой-то ты во фраке?». Поверхностно и выразительно. Первый в моей жизни прелестный водевиль.

Июль Внешняя довольно сложная жизнь настолько переполняет меня, что не хожу в театры (тут вся моя жизнь – театр: сплошные сцены),  ни в музеи (роскошные альбомы в библиотеки), ни в филармонию (слушаю по радио). Не  могу понять, что свершается во мне, но что-то настолько важное, что внешний мир притих в смущении.  Может, я понял первый раз в жизни, что могу быть русским без ужаса, насилия и унижения.

Август  Искал везде Антона Адосинского, но так и не нашел.  Меня поразило, что в театрах о нем даже не слышали. Я специально спрашивал у администраторов.   Он уже у --а съезжал в свой острый гротеск, к которому имел явные склонности.  Почему я так хотел его встретить?

Литва. Не могу забыть, как в 1980 Лайма, костюмерша из Каунасского Драматического Театра, пригласила в Литву.

Сентябрь    Луга. Могила --ой без зажженной свечи.  Надо написать «Театральный роман». Материал копится.

6 Пошли с Павлом на пьесу по Гоголю в Театр Комедии на Невском. Два актера сыграли огромный текст, вспотели, а все равно скучно.

Октябрь   «Песни Мальдорора» Лотреамона. Это организованное безумие необычайно утешает. Лет десять назад видел кусочек кукольного французского театра: ласковый, хихикающий лисий  воротник шубы полюбил грубый телевизор. На каких гастролях тогда был? 

Как активен Ленком, но там нет «моих» спектаклей. Марк Захаров создал национальный, местный театр. Юрский – просто хороший артист. Что же мешает его звезде взойти? Олег Янковский – очень известный, но совсем не мой. Юрский и Борисов очень нравятся, но материал, в котором они представлены, мне совсем чужой. Как хорош был Юрский в «Мольере»! Напрасно Товстоногов демонстративно не посещал его спектакли: спектакли своего воспитанника. Чувствуется пренебрежение Юрским как режиссером, но в «Мольере» он был на высоте.

Я вспомнил, как в Питере был окружен людьми, обладающими потрясающими возможностями проходить на гастроли. Я так не умел. Так что не посетил выставку «Париж – Москва», гастроли Барро, «Гамлета» Любимова, а может, что-то и еще. Я сходил с ума от таких потерь, но уже к тридцати стал понимать, что все это восполняется из других документов.  Эти люди не разделяли мою страсть к искусству, они просто любили ходить на модные спектакли. Так, все спектакли БДТ были в моде, на них ломились.  Что же саднит как рана факт, что никто не помог пройти на интересные гастроли? Я видел знакомые лица уже в фойе, но никто не обращал на меня внимания.  Вот и получилось, что не хочу никого видеть: передо мной все начинают самоутверждаться.

В Театре Советской Армии будет поставлена Петером Штайном «Орестейя» Эсхила. Штайн уже в Москве. Он хочет именно --янский вариант.

Ноябрь.   Доронина открыто сразилась на ТВ с Ефремовым. Что-то в ней неприличное, как ни крути. Она создала свой МХААТ – и жалится, что ему не выжить. Впервые театральные дрязги хлынули в уши ничего не подозревающего обывателя. Виктюк о своем театре: сознательное сумасшествие. Если так, зачем было браться за гоголевских «Игроков» и делать скучный фильм?

Венгрия издает книгу о Смоктуновском. Так вот и Леонову в Германии сделали операцию.

Книга об Арто. Можно иметь несколько любовниц и быть чистым. Конечно, если это исключительный случай. Как Камю и Казарес.  Как плохо, что не вижу себя среди людей, не отражаюсь в них. А так хотелось бы. Пришла зима, а я не знаю, кто я.

Декабрь. Мастерство Хазанова. Он один делает смешное значимым. Винокур чаще смешит, просто чтобы смешить; смешилка. Но все они потеряли ауру. Куда им до Аркадия  Райкина, соответствовавшего эпохе. Неприличный спор вокруг Таганки.

Вилар по ТВ. Теперь уже официально представлена французская культура. Какой долгий путь к нашей культуре!

 

 

1994

 

 

Январь.  Мода новых русских: внушительные золотые цепочки. «Жан Виго» Комеса. Ида, Буся, Аня, Вера Р. – это мои друзья, - но как они «играют» в жизни? Для меня это больше образы, чем живые женщины, хоть и вижу их часто. Но как же хорошо, что все они себя уважают, никто не позволяет со мной низости. Разве эти истринки, что мрачно харкают поравнявшись со мной, уважают себя или других? Это они в качестве русских иль --янских проституток эшелонами едут на запад, чтоб там отдаваться! Это просто безумие: думать, что составишь свое состояние на своем теле? Сделать из минета работу? Да ведь это опустошит тебя, ты не сможешь после этого воспринимать мир. Но они так глупы, что не могут этого понять! Разве мой «Дон Жуан» - не о таких курвах?! Если ты ничего не умеешь, так будь хотя бы женщиной, человеком – это уже много!

Роман Козак. «Банан» по Мрожеку. По ТВ Юрский целиком читает «Онегина». 16 Лановому – 60 лет. Разве не обидно, что столь блестящий актер не сыграл ни одной роли, потрясшей меня? Князь Андрей хорош, но в столь большой палитре, как «Война и мир», он не кажется главным. Четыре томика Эфроса! Наконец-то.

Аллилуева, дочь Сталина,  на ТВ. Ей 69 лет. Понять ничего невозможно. Фильм не объясняет, как она попала в такую ситуацию. Ужасно видеть, что она оправдывает своего папу – палача. Неужели не чувствует ответственность? Милая лондонская пенсионерка ничего о себе не рассказала по существу. Только и ясно, что дама порывистая и обидчивая. 

Февраль  Ужасные сцены у моей двери на лестнице. Холод – так что набегает немыслимая шушера. Первый раз загораю! Солнце уже весеннее. Уже праздную весну.

20   Павел Луспекаев. Вот кто мог бы стать мировой звездой.

Март. Ничего не получается с пьесой о Виолетте.  Столько усилий, а все впустую. Значит, нет глубокой любви к опере. Plays. Пьесы. International Dictionary of Theater. Международный театральный словарь. Chicago and London. Разгорается спор между европейской и русской школами актерской игры. С «нашей» стороны почему-то только БДТ. И, конечно, отсебятина: нет подлинности в дискуссии. Она идет, но не сказано, что она имеет место. Любимов уехал в оперу Бонна, Демидова – на гастроли в Америку. Страна стала открытой, но кто в ней хочет жить? Люди искусства понимают, что умирать все равно в России, любить – все равно Россию. И хорошо, что все, кто мог, взлетел! Барро, столь значительный актер, умер, а я лишь случайно узнал об этом. Что же тогда нас связывает? СМИ против нас: они сообщают только то, за что им платят.

Апрель Пьеса Pirandello «La morte addosso. Смерть на спине или смерть вплотную». Захлебывающийся диалог.   10 В театре: «Стулья» Юрского и «Великолепный рогоносец» Райкина. Ионеско и Кроммелинк – в русском театре. Хорошо. 24 Тридцать лет Таганке. Печально! Говорят об этом еще осторожно, словно боясь потерять едва установившееся, хрупкое равновесие. Но все-таки говорят! А час БДТ еще не пробил. Пока театр вовсе не развалится, в нем будут находит отголоски блестящего прошлого. Профессор Лартомас о театре:  правильно, но скучно. Это структурализм сам по себе. Любуйся им! А я хочу, чтоб он работал: делал открытия, что-то объяснял. Этого нет. Ученый продемонстрировал свою ученость; этого мало. P. Larthomas. Le langage dramatique. Язык драмы. Presse Universitaire de France. Книга Larthomas’а стоит 200 франков! Без библиотеки ФКЦ не мог бы и мечтать ее прочесть. 26 Вычитал в немецком «Bühne. Сцена»: «Der Kultautor und Undergroundpoet Charles Bukowski machte die Fäkaliensprache kunstfähig. Культовый автор и поэт андеграунда Буковский поднял до уровня искусства разговор о фекалиях». Какому русскому автору он прокладывает путь? Поразительно, что наши чернушники еще впрямую не писали о говне. Ну, это не за горами. Соответствующая эстетики уже готова вживе реализоваться на просторах родины.

Я спасаюсь во Французский Культурный Центр. Надолго продлится это спасительное очарование французской культуры? Кажется, не она, то просто б помер. Смотрю фильмы и просто читаю – и это на самом деле спасает. Подолгу говорю с приятной француженкой. Видно, как она, будучи равнодушной к культуре, постепенно к ней приобщается. Дама твердо держит дистанцию – и это умиляет: до такой степени изменились французы! Раньше они не боялись русских. Или ей чудится, что хочу завести с ней роман?! Не могу: я – в кризисе. Почему я в таком неизбывном, бесконечном кризисе? Разве всегда был в нем? Разве ужасаться – не естественное состояние художника?!

Не забыть, как Жан-Луи Барро описывает свою злость. Он, будучи артистом,

раскрывается именно в действе. Виктюк использует сцену не на 100 %, а главное, в его спектаклях его самого немножко больше, чем позволяет хороший вкус.

Мужчина взрывает себя у «Таганской». Куски тела – на деревьях. Почему именно возле театра? Мне это особенно неприятно. Membra disjecta, разбросанные (часто человеческие) члены – античный образ. Неверов любил такие образы.

12 Помещение университетского театра МГУ, существовавшего 238 лет, передано церкви. 26 -- создал «Академию дураков», а Хазанов его осудил. Я – за тезку. А вот Лихачев поддержал --у. Комплекс провинциальности. Почему его нет у Бергмана, а есть у знакомых питерских артистов? Речь об уровне таланта.

Макс Фриш об Андорре.

Виктюк. «Служанки». Если это и не сама гомо-сексуальность, то ее имитация. Это строй образов, возможно, отделенных от реальной жизни. Возможно, так писал Набоков свою «Лолиту»: с надеждой на скандал и успех, - но и с реализацией своих потаенных кошмаров, уже пережитых, но все же хорошо знакомых. Спектакль – с ясными элементами балета. Общее впечатление: яркая вторичность.

Андрогинность в жизни и искусстве. От меня это ушло. Может, ради одного этого стоило уехать из Питера, где меня осаждали гомики. Она слишком притягивает. У столь многих болезненное неприятие очевидно прекрасных вещей! Они хотят свинства и ужаса и тащат в свое болото других. Почему чистота так сомнительна и вызывает неприязнь? Почему не остался заграницей? Потому что не хотел пополнять ряды интернационального сброда. Разве дело в условиях жизни? В Питере я жил не лучше, чем в пражском скводе, но я понимал, что тут случай мне может помочь. А в Париже? Вряд ли. Я не хочу стать нулем, раствориться во французском дне, стал подстилкой для какой-то сластолюбивой парижанки. Я делаю то, что в моих силах, - но хватит ли сил победить Ужас. Тот самый, что правит обществом? Но разве ужас этого времени более, чем какого другого? Нет. Жизнь была и есть катастрофа, кризис, страх. Поразительные письма от Яны. Помню, как она была застенчива. Она и в Праге говорила, как ее жизнь тяжела, но разве не удивительно, что наш диалог продолжается?

Почему столь много известных людей умерло сразу? Они что, разом постарели? Нет. Что-то в эпохе выталкивает их на тот свет. Это делает призрачным существование нас, живых. 31 Питер. Волчек о себе и «Современнике». Моего ничего в репертуаре нет.

Июнь 2  Идеи Тальма и Дидро в сборнике «Мастерство актера». Задворки БДТ. Шмыгает какое-то ворье. Билет стоит 2,5 д. Это слишком. Столько же стоит и марка на конверт заграницу, и томик Пушкина. 11 «Актеры и режиссеры». Москва, 1928. Тираж 4 тыс. Читать? Нет. Уснул. 14 Искусство актера. Гослитиздат. 1935. Обо всем понемногу! И Дидро, и Дюмениль, и Клерон. 20 Найти Володю Котова из театра Комедии на Невском? Даже и не знаю. Меня поразил его совет еще в 70ые. «Найди себе женщину и живи с ней. Не надейся, что она решит все твои проблемы» и т.п. Конечно, он советовал из лучших чувств, как лучше «устроиться», но я так и остаюсь в шоке. Жить с кем-то просто потому, что это удобно! Нет, так низко я не падал. Воспоминания А. П. Ленского (Академия, 1935). Вот и сейчас много светил, но мало тех, кто горит. Люди просто работают, а этого мало. Или не дают гореть? Это иногда чувствуется. Так Демидовой не дают больших ролей в кино.

Июль. Уже вовсю антрепризный театр: Екатерина  Васильева и Любшин в пьесе «Любовь как тихий вечер». Она играет со злостью и внутренним напряжением.  Но почему я никого не ищу? Да потому что не встречаю, а искать не умею. Сходил к дому Коли – и все. Как найти других «лицедеев»? Просто не знаю, где они живут. Почему отступаюсь от людей, с которыми дружил? Клянусь, только по слабости. Как бы стал искать детей, если сам на распутье? Но артисты – это другое. -- дал понять, что мы друзья, что навсегда останемся ими только потому, что я люблю искусство. Или все было только сном? Ужасно понимать, что все разрушено и никогда не встретимся. Или порыв можно разрушить? Мы все изменили нашей общности, но этот святой порыв, наша любовь к искусству – живут. Вопреки нашей слабости и глупости. 10 Новый Иерусалим. «Иванов» Чехова в московском ТЮЗе. Не забыть, как именно этом театре когда-то смотрел «Трех мушкетеров». Когда первый раз был в Москве! 30 Традиция читать пьесы в Америке. Чтение – уже спектакль. Обязательно соберет публику.

Август   3   Умер Смоктуновский. Ушло целое поколение. Боже мой! Вот где трагедия, вот о чем буду жалеть всю жизнь.

Питер без конца показывает БДТшников, хоть самого театра уже нет. В этом что-то бесконечно болезненное и грустное. Особенно ранит натуралистичность игры Лебедева. Эта манера игры совоершенно изжила себя. 19 Гурченко, Мордюкова и Плисецкая печатают свои воспоминания. Сразу три!

Сентябрь 7 The Shifting Point, Движущаяся точка 1987; Point de Suspension, Seuil, 1992. Peter Brook. Идея Брука: Только театр может выработать многозначную точку зрения. Это как мультиполярный мир в политике. Образы из творчества Брука постоянно всплывают по ТВ. Это всегда чудесно. Как он чувствует старение театральных форм! В России есть свой Брук: Любимов. Но образы Брука для меня куда яснее, они несут не политический, а общекультурный смысл. Любимов слишком конкретен. Брук: для Арто театр – огонь; для Брехта – открытая истина; для Стани--ского – человечность. О «Марате – Саде»: елизаветинский театр. Такая древность! Смотрел эту пьесу в плохом исполнении; все равно впечатлила. 1970: Театр Нация. Брук: Мы не изучаем культуру (в нашем театре), но то, что стоит за нашей культурой. «Махабхарата» - итог работы в этом театре.  «Повелитель мух» показался посредственным фильмом; уверен, спектакль был бы куда живее. Брук: «Актер служит образу; он ставит его выше себя». Martin. Le langage cinématographique. Paris, 1992. Интересна его трактовка актерских школ. По Дидро, актер удваивает себя и судит персонажа. По Мейерхольду, актер сознательно разрабатывает персонажа. Брехт: актер держится от персонажа на расстоянии, актер дает зрителю почувствовать, как именно он работает над ролью. Гитри: способность актера изображать чувства, которые разделяются зрителями.  Наверно, в России чаще всего играют по Дидро: удваивание персонажа. Это слишком получается у Лебедева. Такой интересный актер! Тем не менее, он не умеет дозировать себя, добиваться приятных ощущений зрителя. Персонажи Брессона – модели: они хорошо «кажутся», хорошо моделируют ситуации. В «Смерти в Венеции» Богарт тщательно разрабатывает персонажа, - но это, скорее, Брехт, а не Мейерхольд. «Важная функция камеры – выразить умственное напряжение персонажа». 24 Басилашвили – 60 лет. Это мой первый Хлестаков. 1974, Ленинград. Мне – всего 21. Его герой лгал, удивляя и возбуждая самого себя. Соврет – и осмотрится: неужели поверили?  Да, верят! Тогда можно врать напропалую. В Питере он явно не был избалован вниманием.  Так школа или отсутствие школы? Просто хороший актер. Помню его с детской коляской у БДТ. 29 Умер Прудкин, артист старого МХААТа. В 96 лет.

Октябрь 1 Концепция --а: стабильный образ в стабильном мире. Но нет! Нет мысли, нет философии, но лишь яркий, трепещущий, сияющий образ. Ужасно сказать, но -- умирает, уйдя со сцены. Трепещу, пока его вижу, но скоро забываю. 1954 – 1955 – расцвет Брехта во Франции. Именно в этот момент. Buache. Le Cinéma Français des années 60.  Бюаш. Французское кино шестидесятых.

Премьера в Ленкоме: «Чайка» с Янковским и Чуриковой. 2 Книга Бельмондо. Очень резкие мнения! Как это поражает в европейцах: им чудится, блистательный мир вокруг них держится только на соплях. Нет ли тут переразвитого чувства нестабильности? Или она кажется заведомой ложью? 

12 В октябре 1979 года я встретил в гостях у Архангельской Гинте – и этот призрак продолжает волновать меня. Сколько нежности могло бы быть в моей жизни, если бы тогда я сумел воспринять милое женское коварство! Но мне оно показалось беспардонной, жестокой игрой. Сами женщины не почувствовали, как много в себе несет эта встреча. Сколько потом говорил с Ирой, но она казалась совсем глупой, совсем ничего не понимающей. Если что-то и не сложилось в отношениях с женщинами, то именно в моих первых двух браках, но потом это разочарование только подтвердилось жизнью. Женщины вытолкнули меня в литературу, ничего не дав в реальной жизни, но наполнив чисто литературный опыт.

13 «Чайка» остается центром всего. Интересно узнать, что Неелова кончила ЛГИТМИК. 21 Не забуду, как зимой, в начале 1984 года, пожилой человек в Народном театре Луги читал свою пьесу. Это было до того утомительно, что помню до сих пор. Но Наталья все мужественно выдержала. Такая игра в театр! Если сунулся, играй по правилам. Ей был важен этот мнимый авторитет чуткости. Когда и бездаря нельзя вытолкать.  24 Ольга Яковлева, ее вечер.  Чрезвычайно трепетная натура. 31 Путешествие.

Ноябрь   Варшава: театральная столица. Анджей Вайда, его театр.   Но я-то, я – артист поневоле.   Со страха.

31 К середине дня добираюсь до Бухареста и смотрю невероятный спектакль: «Черный принц» Ириса Мёрдоха. Это просто чудо! Так хорошо, что слов нет. Лучшие артисты Румынии. Играют бесподобно. И театр – центральный, лучший. Уже после спектакля увидел на улице актрису, игравшую главную роль. Такой естественной была на сцене, а ту, казалось, изнемогала от усталости. Так и не решился подойти.

Декабрь  Львов.  Сходили на религиозную пьесу в местном Академическом Драматическом театре. Реж – Стригун. Актерских работ нет, весь спектакль отдан идее Христа, Его доброты.

В "Человеке без свойств"  Музиль описывает муки юной Герды, решившейся отдаться любимому. "Этот бунт ее  тела  против

нее самой был страшен. У нее было при этом совершенно такое чувство,  словно

она находится на сцене театра, но в то же время, одинокая и покинутая, сидит

в темном зрительном зале и не может помешать ни актерам бурно  и  с  криками

играть ее судьбу, ни даже себе невольно подыгрывать им".

9 Дома. 10 Не забуду, как в 1976 мой друг уехал в Москву. Там его никто не ждал, а он поехал. Я спросил его: Почему? А он: Там театра больше. И на самом деле, все гастроли шли туда, а Питеру ничего не оставалось. Меня поразила эта решимость. Почему я так не смог? Почему я не верил, что театр так важен для меня? 17 Плятт и Раневская в «Остальное – молчание». Играют с неслыханной сердечностью, но ясно, что именно в этой пьесе они прощаются со всеми и уходят в Смерть. Конечно, у них будет и своя обычная смерть, но это уже не так возвышенно. 22  В Париже  свою школу открывает  Настасия  Вертинская. Актерского мастерства?  Скорее всего.  Или она ставит спектакли? 26 Что же так впечатлил «Оглянись во гневе»?   Смотрел в 1976 и 78 в Питере. В сущности, во мне еще много того юношеского протеста. Что с ним делать? Ясно, что это не выход. 31 А Володя Бродянский? Так хотелось бы его увидеть. Читаю воспоминания Алена Рене – так много общего! Я столько ждал от университетской студии. «Des le matin un trac abominable me reveillait: a la seule pensee qu’il allait falloir presenter ma scéne chez Simon, j’étais saisi de panique. Pourtant la volonté de lutter contre ma timidité et mon introversion me poussait a poursuivre. Утром меня разбудил страх: от одной мысли, что надо представлять мою работу Симону, я впадал в панику. И все же мое желание преодолеть мою робость и интровертность толкали меня действовать». Не потому ли я не остался в театре, что он меня не освобождал, не спасал? Мне нужно то, что меня возрождает из ужаса и насилия; возрождает каждый день. Почему мои служения не состоялись? Ни в студии ЛГУ, ни в театре --а? Меня вытолкнул театр. Прогуливаясь, Рене увидел Бретона, - но кого мог видеть я, кем восхищаться? Как-то увидел Басилашвили с детской коляской у БДТ. Я остолбенел. Он неодобрительно посмотрел на меня и отвернулся. Сильнейшее впечатление года? «Черный принц» Мёрдоха, увиденный в Бухаресте 3 декабря. Она играла чудесно, а через полчаса увидел ее на улице опустошенной. Так хотелось подойти и поговорить, но не решился.

 

 

1995

 

 

Январь    Бенни Хилл. Перевод все испортил.

8 Первый сeрьезный фильм о театре по русскому ТВ (С.-Пет.): «Вилар» Тейада Teulade. Точнее, «Вилар. Авантюра и страсть». Ла Сет. Была ли такая народность» в нашем театре на самом деле? Да, близость к народу декларировалась компартией, - но что было в реальности? Всe же процессы французского театра вовсе непонятны, хоть и читал соответствующие книги. Непонятны, как и политические приоритеты. Судя по новостям и самой жизни, Франция каждый день декларирует  неслыханную любовь к бывшим колониям, рванувшимся в саму метрополию. Что это, как не признак общенационального декаданса? Мощь искусства уходит, как везде. Я вижу и хочу видеть  только свет таланта; если ты бездарь, так уж все равно для искусства, кто ты и откуда. 9  Ален Рене - о Мейерхольде. «У него очень точная пластическая идея того, чего он хотел бы достичь с актерами. Он хотел бы сделать их взаимозаменяемыми. Это немного похоже на то, что делал позже Брессон». Вот уж не думал, что Брессон и Мейерхольд где-то смыкаются.

1.1.95 Виталий Вульф - очень осторожно об Ефремове. Странны, однако ж, такие меры «предосторожности» - и зачем?  Приятно, что люди с такой нежностью все же попадают на телевидение. Милый старичок начал подступы к правдивому образу нашего театрального деятеля. Своей нежностью Вульф только замутил воду. Или не надо правды? Сам о себе Ефремов сказал уже куда как резче.   Именно натурализм и примитивность советского театра в 70-ые годы заставили от него отказаться. Теперь шелуха спала -  мы видим одни шедевры. Впечатления от кино было гораздо проще отделить от ужасов реальной жизни, их было проще и оценить.

Кажется, Бени Хилл популярен и умен, но удовольствие его смотреть - на минуту. Ты сразу его забываешь, хоть его мастерство очевидно.  Почему юмор так мало меня задевает? Только Чаплин еще заставляет думать.

Февраль  6 Алла Демидова в пьесе Мюллера «Квартет». Версию для ТВ ужали с часа 53 минут до 50 минут.  Постановка греческого режа (увы, имя не знаю). Единственная актриса, кто играет западные пьесы на западном уровне. Для меня это не потрясение, а естественное продолжение Демидовой. Ее партнер нанес в эту роль чего-то кукольного. Здоровенный детина, он просто «разбавил» психологию.  В ней уже нет ничего от актрисы Таганки. Может, Таганка еще как-то и вернется, но уже с новой эстетикой, вовсе несовместимой с актрисой, отринувшей старую веру.

За Виктюком выползают его двойники - и получается поганое болото. Потому что критериев нет и быть не может.  Такой вот самый распространенный, странный, размытый стиль - на самом деле, просто отсутствие всякого стиля. Из истории БДТ:  Басилашвили и Лебедев в «Предложении» Чехова. Гротесковый, живой, русский Чехов. Редкий случай, когда натурализм не вызывает неприязни. Товстоногов создал свой актерский ансамбль, но не свою школу. Почему Лебедев, Лавров, Басилашвили «вписались» в Товстоногова, а Смоктуновский, Борисов, Юрский - нет? Я уверен, тут нет закона. Скорее, цепочка обстоятельств, которую не удастся открыть, игра, соположение  индивидуальности и общества.

Через Ренуара и Ромера чуточку вхожу во французский театр. Немецкий иногда смотрю в Гете-Институте.

Ванойе Vanoye «Сценарные модели». «Сцена - диалогическая протяженность».

Март   Первое шоу лесбиянок в России.  Это материал к главе «Становление театра в пореформенной России».  Закона нет, так что кто-то попросту протолкнул под видом невинного «спектакля».

«Фиеста» с Юрским на СПб-ском ТВ. Но причем тут Товстоногов? Почему все связывается с его именем? Это работа Юрского. Просто есть бренд « Товстоногов» - и тут уж никуда не деться. Так прекрасный бренд превращается в жупел, в меч, в орудие борьбы. Говорят «до- Товстоногова» и после него. Зачем? Да, «Фиеста» талантлива, - но она не меняет убеждений. Странно не любить БДТ, но еще страннее не сомневаться в этой любви. Разве можно отринуть питерскую культуру? И все же мне внушили, что, покидая Питер, я расстаюсь и с культурой Питера. Нет, вперед к мировой культуре! С Борисовым, Юрским, Смоктуновским мой питерский театр переехал в Москву. Как не неприятна Доронина, стоит и ее признать большой актрисой.

Юбилей Юрского пришел некстати:  он, кажется, - на распутье. Потому что весь русский театр в такой ситуации. Болезненное становление. И я - становлюсь. На пятом десятке я совсем не знаю, что же со мной будет. Его фильмов «Чернов» говорит о кризисе, о блужданиях. И - об ограниченности его кинорежиссерского таланта. Меня поразила выразительность игры женщин. Какой-то низкий, погрязший в жалких пороках мир, но его спасение - в светлых женских лицах. Алферова играет женщин, которых незаслуженно не замечают. Она такая и в жизни: она понимает, что ее красоте суждено остаться незамеченной. Дано много, но, увы, не все. Фильм обнажает слабости чудесного артиста: на съемочной площадке он - не более чем хороший человек. Мы видим его обиды, его неумение встать выше их, - и кино, пленка фиксирует житейскую боль, какую-то общую неустроенность, полное отсутствие гармонии, той самой, что одушевляет его роли. А мне, мне неприятно увидеть в этом фильме мое неумение жить, мои далекие обиды детства.

Что теперь! Что пережевывать прошлое? Меня смущало, как много в театре рутины. Именно потому, что он живой. Так у --а я постоянно видел халтуру. Интересно, что он присоединялся к моей критике. Вот что удивляет больше всего. На разборах с публикой после спектакля он никогда не откровенничал, но ждал нового от нас, зрителей. Смотришь спектакли изо дня в день - и навязчивость рутины убивает, путаешься в каких-то странных отражениях, чуть не зашкаливающих в кошмар. То ли дело - кино: всегда - клиника, всегда технически грамотный материал. Клиника? Ну, да: стены, все готово более к операции, чем к драматургическому действию. Да, да! Искусству, как ни странно, нужна такая стерильность, оно оставляет «грязь» за кадром. Брехт хотел создать в театре нечто более реальное, чем сама жизнь.

Ромер, виденный столько раз, разрастается до современного Мольера. Может, так приходит к нам театр: через другие искусства?  Выбросил роман «Любовь на свежем воздухе», так пытаюсь писать пьесу. Не глупо ли? Романа нет, а образы все живут.  Мне б хотелось синтеза.

Театр закрыт для меня уже потому, что возвращаться из центра Москвы домой надо два часа. Я уже физически не могу себе такое позволить: слишком устаю. Ради двух часов спектакля четыре часа в транспорте? Нет уж.

Открытие Малого театра. Надо было понимать, что его будут спасать одним из первых.   Восстановлен не из руин; скорее, модернизован.

Передачка: Бельмондо в своем театре. Конечно, жалкие кусочки спектаклей, чистая реклама, не больше. Когда он «завязал» с серьезными ролями?

16 Какие виденные спектакли считаю самыми сильными?

Брат Алеша» Эфроса

 «Живые и павшие», «Письма Пушкина» Любимова

 «Женитьба Фигаро» с Андреем Мироновым

 «Кавказский меловой круг» и «Генрих»  Стуруа (видел в Тбилиси в 1978 году) «Черный принц» (видел в Бухаресте в 1994)

Юрский в «Ревизоре». БДТ, 1974.

 «Три сестры» Петера Штайна.

«В ожидании Годо». Видео. Спектакль Гамбургского театра. Петер Люр.

Вот и все! А любимые фильмы пришлось бы перечислять очень долго. Потому что театр стал нереализованным. До сих пор «чудное виденье» посещает меня: словно б живу в Париже и что ни день хожу по театрам. Витез, Стрелер  - все-то мне доступно.

Для оккупированного Парижа 1941 года была событием постановка «Сатинового башмака Le soulier de satin» Клоделя. Играли супруги Барро и Рено, Мари Белл.

Полное Собрание Сочинений Пушкина, его театральность.  Накатывают воспоминания детства, когда впервые за него взялся. Читаю его юные стихи: все-то чьи-то перепевы. Талант стилизации, талант из всего «сделать конфетку» (так говорят). В иные дни моя юность предстает предо мной ясно- ясно, словно освещенная огнем. Откуда этот свет, почему он так ласков? Моменты растерянности и ужаса. Кто-то выстрелил в меня, а я не могу подняться. Лежу в поле, замерзаю, а сдвинуться не могу.

17  Перестал очередной раз грызть ногти.  Странно, что кошмары обычной жизни не дают мне отделаться от вредных привычек, загоняют в те же самые обыденные кошмары.

А. Симон об «О, прекрасные дни!»: «Бекетт развязал насилие в неподвижности dechaine la violence dans l'immobilite - выявил возможности показать насилие через неподвижность, тревогу - через молчание, наполнил пустоту vacuite смыслом».

Кокто:  «Профессия актера возрождает suscite несправедливость. Лучше перевести так: Порождает несправедливые суждения. Чем он больше импровизирует, тем менее заметны его усилия».

Les ceremonies propitiatoires: похороны Листьева.   Я несу это в театральный дневник, потому что поражен размахом прощания.  Так прощаются, чтоб забыть. Это мне неприятно.  Посмотрел и значение французского слова в словаре. 

Рropitiatoire  = вызывающий благосклонность; искупительный; заступнический золотая крышка над ковчегом завета. Sacrifice propitiatoire  = искупительная жертва.

1968: тяжелое время для пары Барро и Рено. Их театр сгорел во время студенческих волнений, а министр культуры Мальро их не поддержал (не дал дотаций именно им).  Ида видела их спектакль «Гарольд и Мод». Насколько можно передать свой опыт? Я все ждал от нее каких-то необычайных мыслей, но, ничего не дождавшись, радуюсь, что она жива.

1968 был тяжелым для Делона: погиб его охранник.

Шлемиль. Человек-тень. По мне, столь преувеличенная реакция человека на свою тень - это форма ужаса: страх собственной идентификации и дезидентификации.

Не могу забыть, как в октябре 1991 я оказался в 200 км от Мюнхена в полной темноте. Только чудо могло меня спасти - и оно произошло! Я поехал в надвигающуюся ночь, немец гнал, как оглашенный, благо автобан это позволял - и скоро был на вокзале! И еще одно чудо: полицейский показал, как мне добираться до моей станции и дал план метро. Я был в приятном шоке и скоро нашел Хофмайеров. Но прежде, в темноте, я совсем растерялся, я был уверен, что придется ночевать в лесу. Зашел в кафе. Какой-то забулдыга разглядывал меня, как свою добычу.  Дверь зловеще хлопала. Я спросил его беспомощно: Уже темно! Что же делать? Пьянь подошел ко мне так близко, что его противное, рябое лицо, казалось, коснулось меня, и прямо сказал:

-Оставайся здесь.

Вот когда я напугался на самом  деле! Как  ошпаренный, выскочил на улицу,  и - машина  подвернулась. Этот немец читал Достоевского. Увы, полного чуда не  было: мы ехали вместе только полчаса.  Но немец попросил на заправочной турецкого водителя - и тот уже довез меня до Мюнхена.

Помню, с немцем стали говорить о «Сне смешного человека» (по-немецки почему-то «простого») - и я рассказал, что в Ленинграде жил как раз в таком доходном доме.  Запомнилось, как где-то осенью 1967 мама и папа говорили на кухне. Часто это были выяснения отношений, так что я боялся туда и сунуться. Но на этот раз было другое: мама рассказывала папе таинственным, плачущим шепотом, что ее избила женщина. Тут сплошные загадки: кто мог это сделать? Или любовница папы? Но странно так думать! Мама патологически не умела отстаивать себя. Она не понимала, что такое «выгодно».

Квинн. Quinn. История американской драмы. Собственно, светила американской драмы в России слишком известны (Теннес  Уильямс), - но в советском театре всегда игра отдавала тяжеловесностью: пьесы трактовались как пьесы о ком-то, - а уж никак о самих себе. Уж на что талантлив Джигарханян, а он только и делал, что пускался в натуралтизм («Трамвай-желание»). Скорее, такие книги - только путь в этот мир, но не сам этот мир. Благодаря кино, где снимались те же артисты, можно исподволь изучать столь сложные явления как драма зарубежья, - но на это уйдет вся жизнь. Быстрей не получится. Так французская драматургия приоткрывается куда успешнее, но и тут в театре столько элитарного, закрытого, что и не верится, что способен понимать столь сложные вещи.

Стоит запомнить такую дату: 1906 - основание Театра Беласко.

В 1976, чтоб родить, моя первая жена выдержала настоящую войну. Мало того, что  я еще был совершенным ребенком и не был готов содержать семью, так и ее родители ждали от дочки более разумного поведения. Когда Галя родила, у нее был мастит. Сначала отправился в поликлинику ее отец Иван Иванович, - но он не смог там даже слова  сказать. А мне сразу сказали, что операция стоит 25 рб. (по тем временам большие деньги, ведь буханка хлеба стоила 14 коп.). Так что начало жизни Кристины сплотило нас. Позже Галя восприняла  как ужасный обман то, что я не  бросил всё ради дочери. Она откровенно хотела борьбы, заранее подозревая, что я предпочту какую-то «литературу» заботам о дочери. Она даже не пробовала со мной «договориться», понимая, сколь многим рискует: слишком часто женщины после аборта уже не могли рожать. Так что итог нашего брака был заранее известен. Мне казалось аморальным, невыносимым жить рядом с ней только потому, что больше жить негде. Тут она была на высоте, я терпеливо ждал изгнания, - но тут она сама неожиданно низко пала, просто выклянчивая у меня деньги самым непристойным образом.

Все же, как ни крути, с годами моя вина растет, я понимаю это и - ничего не могу в этом изменить.

Квинн об О'Ниле:  «Он утвердил более высокое единство: единство впечатления. He substituted a higher unity - that of impression».

Письмо от Стани--а. Готовит свадьбу сына, но нашел время мне написать. У меня идеальные отношения с сыном, но Люда считает, я слишком несерьезен.

Наверно, то, что я неспособен требовать, готовит какие-то будущие потрясения.

Выборы в России. «Восьмибанкирщина»: партия восьми самых крупных российских банков. Русская жизнь - болото военное и бюрократическое. Тут и выборы-то - все пол полом: тайны мадридского двора, les passions souterraines;  подковерная борьба, коя никогда явной не станет.

Как мощно удерживает нас наше советское прошлое! Где-то накапливаются изменения, где-то делятся деньги и создается собственность, - а нам, массе, остается откровенно гнить. Я-то хоть гнию, но овеян чудесами искусства, - а стольким только и остается, что озлобляться и умирать.

Боже, что ж Ты не дал мне сил хоть чего-то добиться в этой жизни? Или мне надо принять полную безвестность как судьбу? Для писателя это больно. Все равно мысли об избранности нет-нет, а посещают меня. Неужели не придет мой час? Наверно, мне, следуя Уорхоллу, отпущены мои 15 минут --ы, - но хоть доживу ли до них? Да ну их и вовсе к черту! Зачем мне это унижение известностью? Разве не самое большое счастье - осознавать, что ты живешь? Желание земной --ы - жалкое язычество. Да не про--лены все эти люди, но унижены, расторгованы, растиражированы, разъяты!

Лезов «знаменитеет», -- и так наверху, не упоминали мое имя сценариста  в лужской газете, в театральной афише - тьфу! Стыдно. Жалкие чувства.

23 Roy пишет о Жераре Филиппе:   «Он хочет разом и соблазнять и раздевать derober, нравиться и тревожить. Он очарователен и агрессивен, нежен и подобен клоуну clownesque». «Ce hurluberlu Это сумасброд, который заметает следы s'ingenie a brouller les pistes». Мне не нравится «народная» продукция, вроде «Фанфана-Тюльпана».

Постепенно Шаброль уходит из моего поля зрения. Потому что его фильмы - ниже уровня его знаний. Что-то в них продажное, бросовое; их не поставить рядом с фильмами Ромера.

ТВ: Лидзани, «Четыре жещины. Эмма».

Как ни замкнуто живут Жерар и Анна  Филип, они посещают концерты Каллас. Кадар: «Герой Жерара в «Господине Рипуа» - существо un etre сложное, которе бросается в обольщение женщин с тем же отчаянием, как иные кончают с собой». Но как прекрасно снят фильм: его неповторимую легкость вспоминаешь через много лет. Народы ищут богов, и они их находят. Так произошло и с Жераром. Октябрь 1955: Жерар в Ленинграде. Он видит, горят все окна, и, не понимая, что это коммуналки, строго спрашивает:

-Почему русские так неэкономны?

Собственно, ничто так не потрясло русских, как эта фраза.

Ален Рене: «В таланте Жерара было много противоречий. Играя персонажа, он одновременно находился в процессе его поиска, он не фиксировал заранее подготовленное,  никогда не застывал jamais fige».

Апрель   Студия Мейерхольда: «Номер в гостинице города N.». По «Мертвым душам». 

Читать приятно только Метерлинка. Шекспира? Нет. Странный, скачущий текст. Обожаешь, а читать странно. Не скучно, но странно. Вся жизнь - театр?! Нет. Вся жизнь - кино, в котором слишком ясно присутствие театра. Меж тем, я в университетской студии ЛГУ видел именно театральные амбиции, и не киноамбиции. Как они надувались, бедные, - но все исчезли. Это так жестоко.

Лидия Сухаревская. Неужели эта актриса забудется? Ее присутствие на сцене было огромно! При этом нельзя было сказать, из чьей она «команды». Так «команда» Товстоногова мощно пробивает себя, а прочие артисты иной раз предстают лесными одинокими разбойниками.

Екатерина Васильева отказалась от своего таланта актрисы. «Нужен герой» и «Я попала в право--ную среду». Felicitation! Наши поздравления.

Иштван Сабо в «Посетителях Канн» - об особенностях актеров. Польские на первое место ставят работу со словом. Немецкие обожествляют профессию. «Они анализируют и интерпретируют роли более, чем  стараются проживать их во всей полноте pleinement».  Традиции оперетты и маргинальность - в игре австрийских и венгерских актеров.

Ночь,  я перехожу турецкую границу, иду по Болгарии. Мимо с воем проносятся автобусы, а я иду пешком.  Торжественная ночь поднялась не только надо мной, но и надо всей моей жизнью.

8 Тогда в 1979 году я  был вынужден покинуть мою вторую жену, чтоб спасти мое искусство. Я еще раз взял да и сказал себе, что я - артист. Так ушел с мат-меха, так скитался. Но почему жена Валя не сделала усилий, чтоб меня понять? Тут-то  стал думать, что никому и не придет в голову хотя бы захотеть меня понять.  Меня до сих пор потрясает моя глупость.

Олег Борисов читает стихи Рубцова.  Прекрасно все, что он ни делает. Тут нет возвышенной, небесной нотки, как у Смоктуновского, но мощь собственного видения. Ее не оценишь сразу, но потом вспоминаешь всю жизнь.

В «Генрихе фон Гомбургском» Клейста чудесно играли  Петер  Люр и Бруно Ганс. Мир переполнен такими высокими прозрениями, - но когда об этом пишут, получается куда хуже, чем в Библии.

Где-то в 1881 я встретил приятную женщину и разговорился с ней. Когда она сказала, что живет в Павловске, я сказал, что часто там бываю и хочу ее встретить. Она прямо спросила:  «Зачем все так осложнять?». Она была, видимо, оглушена недавним разводом, хоть и делала вид, что уже равнодушна. Так она исчезла, и мы оба не жалеем об этом.   Уже тогда мне не хотелось проблем. Что же говорить обо мне теперешнем?  Кстати, она не спросила, чем я занимаюсь, кто я: она в принципе отвергла эту тяжелую работу сближения.  Она тем более тяжела, что в моем случае ее надо проделать в искусстве.

Так что все верно! Зачем женщине взваливать на себя такую ношу?

Среди всех режов Марк Захаров кажется самым успешным: сохранить такую команду! И не потому, что он сжег партйный билет. Губенко, тот в компартии, но всем ясна его бездарность.

Исповедь Демидовой. Понимает она, что несет ощущение неженской борьбы? Приятна ее открытость. Перед телекамерой она открыто рассказывает о своих страхах и комплексах - и это несет огромное ощущение свободы. Именно от женщин дождаться такого - особенно приятно. У нее нет чар Жанны Моро, ее куда трудней оценить, потому что сам  материал несопоставимо хуже, - но именно поэтому оценить надо.

Шел по полям, когда вспомнил, как скитался по Мюнхену. Как мало он походил на мою мечту! Огромные автомобили, недружелюбные взгляды, огромность и заброшенность города. Только заводы крупных фирм нравились. Так между делом создается История! - думал я. - Тысячи таких заводов в Питере, - да что с них толку?

Ноги очень потели в брюках, и уже на другой день я одел шорты. Прекрасен Мюнхен в октябре! Столько спокойного, и, чудится, рассудительного  солнца. Потом мы ездили вместе: Антония и я, - но такой радости открытия уже не был: я побаивался Антона. Кажется, столько было кругом приятных дам, - но они соревновались в равнодушии. Уехали, помню, и оставили одного в огромном холодном доме. Без еды и одежды. А только что мы вели сердечный разговор! Значит, он был не таким уж сердечным.

Тот персонаж в «Провидении», фильме Алена Рене,  (его играет чудесный Дирк Богарт), что постоянно умирает, слишком напомнил об отце. Может, потому мне так плохо среди людей, что они готовы умирать? Он, человек, живет -  и вдруг пытается тебя обмануть в каком-то метафизическом смысле: начинает умирать. Это кажется ужасным предательством, когда речь заходит об отце.

Как это возможно: не оценить Сухаревскую? Меж тем эпоха смывает следы работы этой замечательной актрисы. То, что я видел, мне понравилось, но не настолько, чтоб поставить Татьяну Яковлеву ниже Сухаревской. Иногда жена Тенина, театральной звезды России, играла эксцентрично, - но проходят годы, а я не вижу этих работ. Где же они? Спектакли Эфроса оставляют впечатление откровений, но Сухаревской в них нет. Не записали? 

Акимов, Охлопков, Гончаров, Эфрос - с кем она только не работала! Как опасно быть «ничьей» актрисой: поворот эпохи - и уже никто о тебе не вспомнит. Даже если захочет вспомнить!

Когда в последний раз приехал к маме в Толмачевскую больницу (кстати, есть уже и День переводчика-толмача, и Толмачевский переулок в Москве недалеко от старой Третьяковки), не мог сразу ее найти и заглянул в крохотную комнатку. Там лежала красивая молодая женщина.

-Что вы ищите? - спросила она.

-Мою мать.

-Она не здесь.

Кажется, тогда, двадцать лет назад,  было сказано  всего несколько фраз, - но я успел понять, что эта женщина обречена, что у нее тоже рак, что она скоро умрет. Я не просто не вижу этой женщины: я точно знаю, что она умерла - и это отравляет мою жизнь. Так иные  существования пронизывают нас, но мало кто задумывается о святости этой общности. Она не жива, но и не умерла; как моя мама.

Прага, улица Лидицка, 5. Я в мастерской безумного художника. Интересно, что Ванечек имел двух женщин: одну звал женой, а другую - любовницей. Как и полагается, любовница отличалась молодостью. Казалось, она вовсе ребенок. А вот жена предстала старой и измученной.  Все, как полагается! Обе женщины, похоже, хоть немножко, да разделяли его слабость к наркотикам. Правда, анашу они не считали наркотиком!! Странно, что мне в голову не приходило, что женские тройки разыгрывались прямо после моего ухода. Вот она, свобода! Мне  в голову не приходило попробвать такие оргии в жизни.

Стоит отметить поразительное качество моего организма: воспринимать события вокруг меня как события, происходящие не с живыми людьми, - но с персонажами. Я и сам для себя - только персонаж. Это - я.

Август, 1991. Злая негритянка в отеле по Парижем. Она строго прикрикнула на меня, когда я что-то попытался сказать.

Вы должны! - кричала она. - Вы должны!

Уж давно забыл, что же я был должен сделать, но ее злой окрик так и стоит в башке. Она скрестила руки на груди, насупилась и так мрачно зыркнула, что я, признаться, оробел. Оробел и потому, что почудилось, будто на пару пучим глаза. «Злой, б-ядучий курвец! - думал я, уже не стесняясь в выражениях. - Ты чего ко мне прие-алась, а? Инферналится, паскуда!».

Такие вот простые мысли одолевали мою душу. Мне было пусто и страшно в отеле, а когда ночью началось бурное переселение народов, я чуть не впал в истерику. Пошел и - пожаловался на шум!

Май    «Бесы» прерываются посередине, потому что наша программа с часу ночи продана! Таково теленачальство: решило, что важнее зарабатывать деньги.

Странно, что время лишает игру Евгения Лебедева всякой прелести, хоть этот артист был женат на сестре Товстоногова и более чем известен. Как получилось, что ведущий артист БДТ столь прочно забыт? Я почему-то сопоставил его с Мишелем Симоном - и сразу понял, что Лебедев лишен обаяния. Его краски сочны, но всегда грубы. Настолько грубы, что это нивелирует, убивает их правдивость. Как жаль, что я не видел работ Лебедева 60-ых годов. Говорят, именно тогда был расцвет БДТ.

Театральные страсти: книга Робера Оссейна Hossein о Марине Влади. Домашние разборки. Не интересно! Или уж сказать все, или не плевать. Тут какая-то театральность: и тайны, и глупости, и ярости. Как они оба хороши по отдельности! Зачем мне знать, что они жили вместе, а теперь недолюбливают друг друга? Оба супчика мне встретились в фильме «Ты - яд. Toi, le venin». Играли не очень хорошо, но были такие забавные. Он обычно нагоняет романтизму, а за что ее любить, просто не знаю. Оссейн демонстрирует куртуазную врожденность жеста, но все по-житейски: без выхода на Страсть. Ребята, вы друг друга стоите. Так что помиритесь.

Книга об Олби. Edward Albee. Revised edition. Boston. 1982. Copyright from 1969. Printed on permanent-durable acid-free paper and bound переплетена in the USA. Олби. Все же меня потрясает эта драматургия. Авилов и Белякович в «Случае в зоопарке».  «There was a Rolls to bring Albee, snugged in lap robes to matinees in the city. Это был какой-то Роллз, кто принес Олби-ребенка, замотанного в какие-то оборванные платья, в город».

Интересно, что первое время, когда Олби говорили, что он причастен к театру абсурда, это его оскорбляло. Он-то считал, что просто ставил человека перед реальностью «to make a man face up to the human condition as it really is».

Минетти первый раз сыграл «Последнюю ленту Креппа» 28 сентября 1959 года в Берлине! Я ее видел в январе 1990-го. Странно, что в зале не было священной тишины. Сам вид этого артиста, выплывшего из другой эпохи, рождал во мне бесконечное уважение.

В октябре 1989 видел «Zoostory» - и спектакль все живет в душе. После Эфроса уже не надеялся на потрясения в театре - и вдруг «Юго-запад», а потом и немецкий театр. Jerry: So be it! (He charges Peter and impales himself on the knife). Джерри: Так будь, что будет! (Он дает нож Петеру и бросается на нож).

14 Олби: ужасное чувство потери an overhelming sense of loss  в его произведениях. По мнению критиков, оно идет из детства.

Две советских звезды: Екатерина Васильева и Жанна Бичевская - исчезли с артистического горизонта. Это кажется столь обыденным, смена интересов нового поколения столь огромна, что из «старого мира» ничего и не осталось. Появились тучи артистов-статистов, коих просто никак из толпы не вычленить.

Помню, как в январе 1986 в Бухаре узбекам казалось подозрительным, что это я блуждаю с арбузом. Город, самый древний из тех, что  я видел, блистал своей неповторимостью: мне все было ново, я ничего не узнавал. Только жители, их обыденность заставляли вспомнить советскую реальность.

В августе 1991 года приехал в Лозанну, и там нашел квартиру Мишеля. Он жил с девушкой, которую не любил. Он любил племянницу Иды, а он его бросила. Вхожу и вижу какой-то жалкий матрасик (такая бедность в Швейцарии! Мне это не снится?), подозрительный взгляд Мишеля, а за ним - девушка, чья одна большая грудь почему-то высунулась.

Может, стоило б эти вспоминания записывать в дневник 1991 года? Нет! Тогда они не казались столь важными, как сейчас. 

Она сказала «Мишель!» и спрятала грудь. В этом движении было столько непосредственности и тепла! Странно думать, что эта бесконечная чреда людей на моем пути совсем случайна, - но как много это дало мне: теперь понимаю: у меня нет «нормальности»: умения воспринять эту цепочку мимоходом.

Я вот сижу и все что-то жду от этих людей, все думаю, что они не случайны. В том трагедия и смысл этого мира, что они случайны, что каждый, как сквозь сито, проходит черех мириады этих существований. Я читал про эти мириады в «Степном волке», но перенести мое литературное знание, сам этот рассказ в жизнь - другое дело. И я, именно я должен проделать эту работу! Чтобы спасти себя.

В советском театре был много грубой игры. И Лебедев, и Джигаханян - при всем их мастерстве! - явно переигрывали, часто их гротеск оборачивался какой-то жалкой низостью. Мне даже не представить в столь низком состоянии Смоктуновского. В «Трамвае-желании» Джигарханян, казалось, вот-вот накакает на сцену для пущей правдивости. Это кажется неслыханной, наглой ложью. Марлон Брандо, сыгравший в «Последнем танго в Париже», в «Крестном отце», передавал  весомость насилия совсем «тихими» средствами, просто  переходя из кадра в кадр.

«All God's chillen got wings» O'Neill'а. «Ella's eyes fasten on Jim with a wonderous mania».

«Mania». По-английски очень интересно, а на русском - скучно.

В «Иллюзионе» я знал билетерш, часто пропускавших меня по любому билету: они просто знали, что люблю кино и найду там место, даже в переполненном зале. А в Домах Культуры Горького, Ленсовета и Первой Пятилетки я лично знал администраторов. Хоровичка оказалась ужасно неинтересной. Почему-то решила, я сразу должен пасть пред ее чарами.

Самая  строгая - администраторша Первой Пятилетки. Это не она дала билеты на два спектакля «Таганки», а кассирша, уже привыкшая ко мне. Тонкая, строгая, немолодая, администратор неизменно строго смотрела на меня, даже когда давала-таки контрамарку. Она в эти моменты казаалась девочкой-отличницей, осуждавшей одноклассника-двоечника. Явно меня осуждала! И все равно ее обожал: она позволила посмотреть все спектакли Малой Бронной. Почему-то этот замечательный, на всю жизнь любимый театр арендовал только этот ДК. Идет «Брат Алеша». В перерыве в фойе встречаю ее, пытаюсь ей улыбнуться, подойти, показать, как ей благодарен, - но дама столь строга, что только почтительно киваю головой.

Дама из ДК Горького была красивой даже в ее пятьдесят. Обычно я долго и выразительно смотрел на нее, не решаясь попросить контрамарку: я не учился в театральном вузе, - так что по закону и не мог претендовать на бесплатный проход. Наверно, в юности она была просто неотразимой: так странно в ее чертах соединялись грусть и строгость. Я испытующе смотрел на нее и вдруг спрашивал:

-Вы не дадите входной?

Обычно она говорила:

-Подождите.

Лучшим администратором был, конечно, бесценный Анатолий Анатольевич из ДК Ленсовета.  Он был настоящим в отличие от дам: то с кем-то ругался матом по телефону, то прямо из кабинета выпускал меня в фойе без билета. Меня это приводило в дикий восторг. Как-то я заявился даже на эстрадный концерт; просто потому, что на таких никогда не был. И что? Он меня протолкнул. Для меня это осталось самой приятной загадкой в жизни: почему этот человек так ко мне благоволил? Это было тем более странно, что за мной не стояло среды: не было никого, кто бы был со мной связан.

Петербургская программа ТВ показывает много знакомых лиц: когда-то я много ходил по театрам и «выучил» все лица. Этот междусобойчик посвящен Сарояну. И уже все равно, кому он посвящен: самое важное, что «нужные» люди засветились. Впечатление именно такое. Не раскрыть тему, не услышать интересные мнения, - но только использовать каждый шанс, чтоб показать себя, свою морду. Утром - еще один заказной разговор: уже с водопроводчиками. Так вот телик «служит народу»: на новый демократический манер. Как сказал бы Достоевский, на новую демократическую ногу.

Июнь   Октябрь, 1991. Я в Английском парке Мюнхена. Общественный туалет в ужасном состоянии. Дело житейское, а я почему-то в шоке. Поднимаюсь к какой-то ротонде и пишу. Мимо внизу проходит немец и с удивлением смотрит на меня. Все пишу. Проходит девушка - и тоже внимательно на меня смотрит.

Ментально проживаю все те движения, что вижу, - и это освобождает от необходимости этих движений в жизни. Только в том и сложность, что такое восприятие - тоже работа: большая работа. Так чуткого человека создает то, что он видит.

Начитался о французских актерах и режиссерах, а вот и русские начинают раскрываться.

1991-94: театр на ТВ. Например, спикеры, особенно женщины, не знали, как подавать ужасную информацию. Отсюда ужимочки, круглые глаза, странные ухватки. Только появление НТВ доказывает, что ТВ может быть серьезным. Но тут - открытая фронда правительству: открытая оппозиция. Оппозиция на уровне корректной подачи информации. Оказалось, противостояние может быть и таким. И уже правительственные каналы тянутся за антиправительственным.

Симонов - Петр Первый. Огромен, но вовсе без тонкости. Только театральная роль в пьесе Гауптмана «Перед заходом солнца» убеждает. Жаль, что техника так мало сохранила величия прошлых эпох. Я еще помню Николая Симонова, но моему сыну уже не объяснить все значение этого артиста. Артист передает стихию. Так и у Смоктуновского, но Кеша умудряется причесывать, культивировать эту стихию. Часто русские молодые актеры  лишены и такой стихии, и того рацио, что видно в игре их европейских коллег.   Разлом между БДТ и Александринкой виден на Лебедеве и Симонове.   Как жаль, что не видел на сцене Симонова!

Опять вспомнил, что Барро сказал о театре: «Рамка ограничивает, но защищает». Так он сказал об Академи Франсез! В целом, я недооцениваю хрупкость всего демократического устройства Франции: ей присуща нестабильность, - и человек может лишь примениться  к морю бед, - но уж никак не изменить его. Понимаю это именно из отдельных фраз любимых артистов. Все еще вспоминаю разговоры в Париже, все еще мечтаю о Франции! Вот такие у меня слабости.

В учебной программе ТВ «Генрих Пятый». 1944. Лоуренс  Оливье.

Забавно, что именно пренебрежение ко мне, как к человеку искусства, заставило покинуть Европу в 1991 году. Столь большого унижения я не в силах вынести. Я был поражен  и собственной глупостью: с чего взял, что в Европе какие-то особенные люди? Я послал им письма, но они равнодушно молчат. Что за спектакль? Зачем тогда давать адрес?

Девочка, оскорбившая моего отца (мне было лет 14). «Дяденька, ты б-дь, ты - сука», и - побежала. Потом мы нашли эту девочку. Она жила в бараке.

Пьеса Эрдмана «Самоубийца» - по ТВ-6. То, что было революцией при самом создании, в 1928 году, теперь кажется лишь любопытным. Сломана человеческая жизнь Эрдмана, пьеса остается огромным, печальным призраком, - но кто теперь так ее поставит, чтоб она так же прогремела, как когда-то в 20-ые?

Июль   «Самоубийца» Эрдмана в театре Сатиры. Уже без Миронова и Папанова. Пьеса на все времена. Не случайно пьеса показана по ТВ-6, московскому телеканалу. Актерская биржа. МХАТ Дорониной гастролирует по волжским городам.

Награждение Алисы Фрейдлих театральной премией. Увижу ли ее еще раз на сцене? Как передать след, что оставляют в душах  большие артисты?

Я вдруг вспомнил, что моих блужданиях по ночному Стамбулу не было смеха. Воздух останавливался и костенел, страх разливался тонкой сияющей пленкой, мои глаза, чудится, разгорались фосфорным блеском. Странно!

Мне 12 лет, темно, бегу по лесу. Страшно. Es macht mich eiskalt ueberlaufen = мурашки по спине. Я почему-то плачу. Мечтаю, как вырасту и стану профессором.

1980: лето в Горьком. Всего несколько дней. Просто легко было ночевать - вот и задержался. Спектакли московского театра Гоголя.

«Тартюф». Прекрасный Эфрос.  Любшин, Вертинская, Калягин.  Настоящий ансамбль. Спектакль – оправдание советского, переполненного дрянью.

Почему  в моей жизни не было увлечения театральными актерами?  Безумно люблю Моро, а увидь ее театре – разлюбил бы? Неужели пот и кровь, волнение и дерганье кожи так пугают? Неужели так необходим глянец?  Или в театре надо всем царит режиссер? Разве кого-то можно хотя бы поставить близко с Эфросом?  В «Тартюфе»  чувства показаны столь крупно, что их с удовольствием рассматривает через режиссуру Эфроса как через увеличительное стекло. Ясны и чувства самого Мольера.  Почему  такой ясности не нес Товстоногов?   Его чувства были публицистичны, общественны, - но прежде еще можно было этого не замечать.   Время сделало это выпуклым. 

«Deathtrap. Смертельная ловушка» Люмета.  Чудесный кусок американского театра.

Таганка: репетиция спектакля «Владимир Высоцкий». 1981. Именно в это время Любимов понял, что больше бороться не может. Понимал ли Любимов, что Время уносит всех нас? Теперь даже не представить себе, чтоб театр был настолько популярен, как тогда. Кровь людей изменилась! Что бы ни происходило в прежних кумирах: Таганке и БДТ, - они не определяют современный театр. Что же тогда из ругать или хвалить? Да, в отличие от Товстоногова Любимов не был конформистом, - но Время смыло обоих. Телик создает ощущение именно театральной тусовки. Одни и те же лица много лет. Вот Моргунов, неизменный кумир детства, вот постаревшая Белохвостикова, вот еще с сотню знакомых лиц. И все это нация усваивает как коренное и свое. Отечественный бомонд, театр в жизни! Потихоньку разбор личной жизни известного артиста становится модным тележанром. Такому вот «исследованию» подвергся Евстигнеев. Если игра Дирка Богарта притягивает именно тем, что я вижу его работу, то Евгений  Евстигнеев так прячет в своей работе элементы искусства, что я вижу только жизнь, а не искусство. То же и у Леонова и Юрия Толубеева. Вот игра русских актеров: непонятно, в чем мастерство. Неелова, Гафт, Волчек в «Кто боится Вирджинии Вульф?». Уж никак не назвать шедевром «Современника». Олби куда выше, чем ансамбль актеров. Схема «новое вино в старые мехи» не получается; скорее, это приобщение русских актеров к западной культуре.  Мой автор - Олби. ТВ стало показывать хорошие спектакли.

16 «Deathtrap Ловушка, капкан смерти» Люмета. Больше театра, чем кино.

1976, август. Я один в почтовом вагоне. Так начались мои желанные скитания. Я их любил за то, что они давали независимость, а прервал только из-за учебы в универе. Сейчас уже и не понять проклятия Верхана и Рильке большим городам. Теперь Грады независимы и создали  свои культуры.

Ноябрь прошлого года. Вот из центра Стамбула, от переполненных автобусов, иду к Босфору и тут, на границе Европы и Азии до конца понимаю, как мне страшна Азия. А ветерок летит, легкий и свободный, и солнце по-настоящему нежное.

Лето 1969. Тренируюсь, а мысль гложет: папа умирает. По вечерам девочки устраивают танцы прямо в коридоре, недалеко от туалета: больше негде. Мне казалось, это может быть только плохо: какие-то жалкие танцульки по коридорчикам. Я шутливо хотел пробежать мимо, но девочка моего возраста схватила меня и яростно зашептала:

-Прекрати!

Теперь так приятно вспоминать это. Кстати, эта девочка мне нравилась, но по моей шкале ценностей чтение книг было куда выше, чем какие-то танцы.

Угасание провинциальных центров. Саратов был таким центром.  Угасание или начало возрождения?

Тасучу Tasuru, гоод в Турции. Таксист, видя, что я не знаю, куда идти, силой повез на вокзал. Мне пришлось он него убегать. До сих пор помню разводы теней, низкое небо. До сих пор  мелькают обрывки моего страха. Ошарашило, что  он начал предлагать все удовольствия. Ничто не может испугать  меня больше. Вот проезжаем военную школу. Потом, избавившись от него, прошел мимо нее - и два курсанта, посмеиваясь, меня обыскали. Прохожего!

Неумение общаться с другими – почему? Я, что – персонаж?! Прилив ужаса от истошных криков мужиков под окном – и я отброшен, я в бездне, схожу с ума.

Сюжет 1974 года: моя кузина Таня, проститутка, прямо обвинила именно меня:

-Наша жизнь потому так и тяжела, что в комсомоле много людей, как ты.

Лето 1983. Познакомились на пляже, девушка охотно согласилась прийти ко мне домой. Только тут я заметил, как она сурова и как строго смотрит на меня. Произошел диалог, весьма меня поразивший:

Она: Ты меня обнимаешь?

Я: Да. Ты красива.

Она: Ты женишься на мне?

Я: Нет.

Она: Тогда не обнимай.

Так сказать, пляжные знакомства.

Это театр в жизни, а вот - в искусстве: «Кто боится Вирджинии Вульф?». Реж Волчек. Гафт и Неелова.

Август   Воспоминания в Чукавино, на Волге.

Галя, моя первая жена,  часто рассказывала, как ее унижала ее мать, - и для нее брак был бегством от сложных отношений с матерью. Она просто поменяла трудности: одни на другие. Но она никогда не была искренней! Как вcе  женщины, она переоценила мою мягкость.

Приехал в Рустави ко второй жене. И там - ужасающая бедность! Бедные бабы! Они спасались в брак, надеялись через него улучшить свою жизнь.

Ленинград консервативен и провинциален, а потому стать «своим» тут особенно трудно. При моем неумении становиться своим я бы не мог жить в Питере. А показал это театр. Как? Например, все важные гастроли были для меня закрыты. Но разве дело в театре? Изучение литературы давало куда больше; поэтому оставил театр. Это произошло естественно. Причем тут Град?  Воспоминания: Казаков, Рязанов, Эфрос. Конечно, Эфрос интересней, потому что он один описывает творческий процесс.  Слова Цветаевой

 

В пустыне нелюдей

Отказываюсь жить

 

напомнили мою задумку написать пьесу «Волки». Строчки Цветаевой говорит старый писатель, муж умирающей, своему невольному другу. Все действия персонажей, даже их дыхание, пронизаны воем волков. Инсценировка «Ярмарки тще--ия» Малым театром. Почему-то этот роман Теккерея меня тронул особенно. Он увидел тщету во всем ее ужасе. В социальной жизни показано нечто кукольное - и инсценировка хорошо это передает. Какой театр я закатил в юности  самому себе! Как умилялся своему желанию работать, как жаждал --ы, как плакал от ее предвкушения! И вот выясняется, что --ы не надо, а хватит одного процесса работы. Теккерей первый посмеялся над моим желанием --ы, желанием какой-то особой любви. Разве он не был прав?

«Фрагменты» Казакова, Москва, 1989. Хорошо о Москве 50-ых. О Дале не смог написать интересно. Не сумел реализоваться? Так не говорят о друзьях. Все-таки, в душе и Ефремов, и Казаков, и многие считали Олега дилетантом. Они не «видели» его, потому что и не хотели видеть. Есть некие рамки, и Даль выходит за них. Это не прощается. Где та граница, когда актер становится культурным явлением, а не просто работником? Прекрасно, что Михаил первым начал рассказывать, что ж было в советском театре, но плохо, что его анализ неглубок и сводится к описаниям.

Столько артистов не переплыли перестройку! Маргарита Терехова из звезды стала просто известной актрисой. Она не «гремит», как Неелова. Все стали более театральными актрисами, а уж тех, кто удержался в новом кино - просто единицы. Так Петренко, как встарь, выезжает на  своей огромной характерности. Мне все чудилось, Терехова сыграет такую роль, что о ней заговорит весь мир - и мне неприятно, что этого не случилось. В ее игре звучала такая щемящая нота, что у меня останавливалось дыхание. Что ж! Андровская, Яншин, Кторов в «Школе злословия», безусловном достижении МХАТа. 50-ые. Основательность, что исчезла. Этот спектакль дополняет «Соло для часов с боем», что видел «живьем» в Питере 20 лет назад. Из всех спектаклей этого театра, что тогда видел, приятно удивило только «Соло»; прочие были так себе. Телеспектакль напоминает об ушедшей  мощи академических театров. А сейчас просто нельзя говорить о театре: он не живет, а выживает.

Инсценировка «Ярмарки тще--ия» Малым театром. Почему-то этот роман Теккерея меня тронул особенно. Он увидел тщету во всем ее ужасе. В социальной жизни показано нечто кукольное - и инсценировка хорошо это передает. Какой театр я закатил в юности  самому себе! Как умилялся своему желанию работать, как жаждал --ы, как плакал от ее предвкушения! И вот выясняется, что --ы не надо, а хватит одного процесса работы. Теккерей первый посмеялся над моим желанием --ы, желанием какой-то особой любви. Разве он не был прав?

Нет пиэтета перед актерами старой школы. Миронов и Даль играли столь сложные роли, что просто не верю, что их одолел бы кто-то из «стариков». Мне нравятся Баталов и Жженов, но Георгий более волнует как человек: в его игре есть чудовищный опыт, - тот самый, что трудно почувствовать в игре всех прочих актеров. Что ж, можно играть и человеческий опыт. Лишь бы хорошо получалось! Меркурьев, Глузский, Толубеев - прекрасны, но на фильмах с их участием я как в музее. Симонов - гений, - но я не видел его на сцене: мне достался слишком  маленький кусок его гениальности. Обидно, а что делать. Так и про Вертинского говорят «гений», а на пластинках он только что-то жалобно пищит.  Разговоры вообще об актрисах несу в театральный дневник, ведь для меня советский театр несопоставимо выше советского кино, несмотря на некоторые его шедевры. Сам дух театра был свободен, чего не скажешь о кино.

Советское кино оставило образ измученной «советской» женщины. Рядом с французской актрисой наша - «затюканная баба», «кляча». Это меняется, потому что это должно измениться. Как приятно был посмотреть фильм «Вальсирующие», где виден полный отказ от эстетики прежнего французского кино. Моя юность прошла под знаком красоты именно французских актрис. Гарбо была чуть ли не единственным исключением. Наверно, это мой недостаток: то, что я не оценил красоту советских киноактрис, - но зато театральные актрисы, как Татьяна Яковлева, ученица Эфроса, были моим идеалом.

22 «Школа злословия» МХААТа. Яншин, Андровская, Кторов, Массальский.

Юдина и Кенигсен в «Ярмарке тще--ия» по Теккерею.

Сентябрь   Хорошо помню, что такое страх одиночества. Вот я сижу за уроками и жду отца. Мне страшно: мне кажется, он не придет: я его не дождусь, не выдержу страха. Но приходит отец - и страх сменяется ужасом: он пьет водку, а когда входит мама, бьет стакан об пол и орет:

-Потаскуха!

Так что папа заставил меня много думать о том, что такое страх, что такое люди, - и о прочих экзистенциальных вещах.

 «US Open. Открытое первенство Штатов по теннису» прошел целиком по ТВ. Конечно, порой не состязание, а хороший спектакль. Моника Селеш играет по-мужски: с сильным ударом, с мужицкими криками и ужимками. Аховый бабец! То есть никакой. Тут больше красоты, чем в футболе, тут изысканность соединена с силой. Футбол кажется откровенной свалкой рядом с силой и точностью этих ударов. Новостей о шахматах уже не бывает, уже никто не вспоминает, что недавно Россия была шахматной державой. Работа с зеркалами - не только у артиста: и писатель много отражает. Написал несколько сценок в седьмой главе  и тщательно смотрюсь в них, как в зеркало. Надо научиться узнавать себя, свои стремленья не только во внешнем мире, но и в своих опусах. Ефим Захарович Копелян. После «17 мгновений весны» его стали звать Ефим Закадрович, потому что именно он выдает информацию к размышлению. Он играл с необычайным обаянием, вовсе не присущим, к примеру, звезде БДТ Евгению Лебедеву. Почему у него нет столь значительных ролей, как у Смоктуновского? Наверно, я «виноват», раз Ефим ни  разу не потряс меня так, как Кеша. Бросается в глаза, что в Копеляне не чувствуется тяжести театральной среды. По легенде или по правде, какой-то из его друзей попросил его выпить, - и Ефим умер, раз он сердечник. У меня эта среда вызвала столь неподдельный ужас, что одно это перечеркнуло мое желание стать артистом.

 

Все мы бражники здесь, блудницы, -

 

Сказала ненароком Ахматова. Про это сказала.  «Обыкновенная история» театра «Современник» стала загадкой, предметом моих бесконечных размышлений. Табаков играет искренность, которая легко социализируется и уже попахивает пошлостью. Человек опускается -  это нормально. С другой стороны, и чиновник способен на порывы. Так мне труднее поверить в достоверность игры Казакова. В результате, Гончаров все мудро запутывает, «концов» не найти. Эпоха рассеяла людей, но тому, кто связан с русской культурой, особо деться некуда: он или живет в России, или наезжает сюда. В рекламе увидел «Лицедеев» - и лишний раз бросилась в глаза их чуждость. К этому уже нельзя возвращаться: некуда: все сгорело.

Жан Копо: «Меня раздражает жизнь кулис. Тут много лицемерия и низости». Мастер атмосферы в театре. Это всегда тайна: как люди между собой, в какой они атмосфере. Я знаю только один пример прекрасного воздуха театра. Это Эфрос. В чужом театре на Малой Бронной он создал таинство, на всю жизнь наполнившее меня. А другие? Копо, Антуан, Деллюк, Крэг, Рейнхардт, Стани--ский, Мейерхольд. Я думаю об этих гениях, а сам так мало их знаю. Ни в БДТ, ни на Таганке, ни в Театре Сатиры я не чувствал такой мощи искусства. Только исключения! Например, «Женитьба Фигаро» в Сатире.

Смерть Стржельчика и 70-летие Лаврова едва не совпали - и пострадал, конечно, Вяче--. Мертвые сраму не имут, но с ними трудно обращаться. Лавров - известный человек, да к тому же и партийный, - а Стржельчик - подлинный актер. Вот в чем разница. Прекрасен в «Цене» Миллера. Его роль на все сто. Я в этой огромной интеллигентности и мягкости не почуял силы, а потому помню Кешу, а не его. Почему замолчали смерть столь большой величины? Или эти уходы столь многочисленны, что СМИ не в силах реагироать адекватно? Татьяна Доронина призналась, что жалеет о своем отъезде в Москву, что сделала это только по личным обстоятельствам (вышла замуж за Радзинского). Какая-то она Феклушка: потеряла внутреннюю форму - и не очень понимает, куда ее несет. Она оказалась не на уровне своего таланта, а может, и забыла, как много в нее вложено. Посмотришь какую-то сцену на видео несколько раз - и кино становится театром. Вяче-- Самойлов.

75 лет Вахтанговскому театру. Потрясающее событие: «Обыкновенная история». Какой Табаков! И Вертинская, и Казаков прекрасны. Поставила Волчек. Я просто пред  ней склонился. Жаль, так мало видел спектакли «Современника»!

А  сам Гончаров?  Сам писатель - мастер вопросов. Я не вижу замены только Табакову, а потому и ценю его больше всего. Он один меняется, а прочие статичны.

12 Умер Влади-- Стржельчик. В 75. Прекрасен в «Хануме» и в пьесе Миллера «Цена» (играл старого оценщика). У меня никогда не было особого отношения к этому человеку, как к Кеше, но он прекрасно создавал ансамбль.   Когда он появлялся, начинало звучать целое. В каком-то интервью он ясно дал понять, что после смерти Товстоногова БДТ перестал быть его театром. Ибо БДТ более - не целое, но просто учреждение, что спасает от безработицы некую группу лиц.

Его смерть чуть не совпала с 70-летием Лаврова, которому уже придется спасать тонущий корабль, даже если он этого не захочет. Как тут не сказать Sic transit gloria mundi? Так проходит земная --а.

Жак Копо - вот о ком думаю, читая книгу Миньона. Автор говорит о насилии в интимных реакциях мастера. 

Эфрос невольно наследовал идеи Копо. К примеру, отсутстве декораций. Но что сказал Копо?  «Не надо ни шасси (оклад?) chassis, ни конструкции - кубов и занавеса достаточно для всего». Что это за chassis такое? Рама (оконная, парниковая) ; оконный переплёт, chassis a coulisse — подъёмная рама,  chassis a demeure, chassis dormant [fixe] - глухая оконная рама, chassis mobile  - раздвижной оконный переплёт, chassis a guillotine - опускающаяся рама, chassis (a) tabatiere - подъёмное слуховое окно + тех. шасси, рама; станина chassis poutre - шасси с центральной рамой + un beau chassis -   хорошо сложённая женщина,  остов; каркас;  фото кассета chassis positif см. chassis-presse + горн. венец; рама (крепи) + полигр. копировальный станок, печатная рама chassis d'imprimerie - заключная рама. Матушки святы! Страшное дело. Есть же такие многозначные слова.

Прекрасный артист Дуров. Потом «Кто боится Вирджинии Вульф» с Тейлор и Бартоном. Олби.

Копо, «Лекция Гаррика: движение, выраженное «архитектурой» (= формой)».

В ночи: «Женитьба» Фигаро. Татьяна Пельцер (наша вечная общая российская бабушка), Миронов, Ширвинд. Из них живет только Ширвинд. Все-то мне твердит о «быстротекучести» жизни!

 

А если что и остается

От звуков лиры и трубы,

То жерлом вечности пожрется

И общей не минет судьбы!

 

Так вот припечатал Державин Гаврила Романыч. Я видел живьем  эту комедию еще 20 лет назад!

Спасет ли Калягин свой театр? Это зависит от мэра Москвы Лужкова.  Ему  приписывают фразу:

-Почему это здание покрашено в белый цвет? Перекрасьте в желтый, как и соседнее.

Своего мнения у меня быть не может: так мало знаю, - но все же первым я готов обвинять не человека, а людское злословие. Я вот - ноль для общества, - но в меня при случае кто только не плюет. Если же человек действует, то и сопротивление ему должно быть ужасно. Лужков больше похож на центр, собирающий все, что есть в Москве, под свой вкус.   То, что это не изысканный человек, еще не говорит о том, что он плохой.

Калягин не входит в его круг, так и не может его посетить. Как вообще писать об этих «общественных» делах? Их так много, этих недовольств, разборок, трений, что не стоит и пытаться передать такой поток.

Выписка из пьесы Жана Риста Ristat «Жертва L'hecatombe Пифагору».

Октябрь   Уже 1995, а все равно новости смотрятся как интереснейший спектакль. 

Две книги читаю разом: воспоминания Казакова и словарь Гулага Росси. Книги доказывают: я - часть этого мира! Чуть ли не математическое доказательство. Это все - мое прошлое: и Росси, и Казаков.

«Фрагменты»  Михаила Казакова. Он все-таки повеса, хоть и умный. Он видит мир ясно, но неглубоко. Он глотнул свободы в 60-ые - и свежего воздуха ему хватило на всю жизнь. Хоть он прямо и не говорит, но ясно, что Даль никуда не вписывался. Олег не выдерживал дисциплины, что слишком большой недостаток для артиста театра. Зато Казаков - человек среды. Мощно выдвинут средой, с огромным чувством компромисса. О Дале и Луспекаеве написано сердечно, но слишком поверхностно. Казаков одарен именно на ту меру, что была нужна советской власти. Я не отказываю  Михаилу Казакову в глубине. Эти первые воспоминания не станут эталоном, зато они начинают объяснять всем их театральные привязанности. Что мы любили? Какие-то свои мечты или реальный театр? На наших глазах «Современник» «обретает « реальность: растет правдивая информация об этом чуде. Нам еще важнее, что это чудо продолжается, мы верим, что оно - навсегда.

Смоктуновский, Попов, Елена Васильева в «Иванове» Чехова.   По телику  приятно сразил наповал. Помню, видел спектакль в огромном ДК Ленсовета (то есть Ленинградского Совета Трудящихся или Рабочих и Депутатов) - и бедный Кеша совсем потерялся уже с десятого ряда. Конечно, лица артистов были неразличимы (я тогда и решился носить очки), - но артист искренне метался по сцене. Телеэкран сделал эти метания крупно, они ожили - и я возблагодарил Бога, что живу в эпоху, когда техника так много может.

Мир Островского огромен, но нужна большая работа, чтобы выявить его красоту. «Волки и овцы» Малого театра - такой пример. Теперь очень часто ТВ показывает театральные чудеса Артиста. Попов и Екатерина Васильева тоже прекрасны. Рядом с такой правдой пьесы Уильямса кажутся заумными и никому не нужными. Вот она, истерия повседневной жизни, Ее Величество Рутина. Уильямс, Беккет, Олби были в советское время больше мечтой, чем кумирами. Теперь все решает, кто играет. Мало Островского: слишком трудно играть. Тут нужны большие артисты, - а где ж их взять? Сняты прекрасные фильмы, но они слишком деликатны, слишком исторически достоверны; их трудно понимать.

Я думал об Уильямсе, потому что других на театре не давали. И кто был проводником этого драматурга в Союзе? Джигарханян. Посмотрел список его пьес - и что? Все видел. Хоть бы что удержалось в башке. Я пока что не видел лучших актеров в этих пьесах - потому они и мертвы. Хороша «Детская игрушка», написанная в  1956 году и поставленная Елиа Казаном.

Я уж не говорю о работе Марлона Брандо в «Трамвае «Желание». Ну, не может наш хороший артист Армен Джигарханян сыграть американскую искренность. А у Казана есть эта детскость, через которую проглядывает мудрость. И другие играли Уильямса, но уж куда его хуже. Я всегда ловлю себя на мысли, что мир этого драматурга лишен Бога, погружен в какие-то жалкие разборки,- а потому он мне не только противен, но и  неинтересен. Конечно, я не могу не смотреть эти пьесы, потому что они в чем-то больно задевают мои отношения с отцом и мое раздавленное самолюбие. Рационально я понимаю, что эти гнилые чувства надо вырывать с  корнем, но - как это больно! Нет, надо, чтоб кто-то ковырялся в моей душе - и Уильямс тут очень подходит. Да, в этом ужасе много моего, но моей мечте не хватает огромности этого ужаса. Мне страшно думать, что мой театр уже кончился, что больше больших театральных впечатлений не будет. Неужели жизнь кончилась?

Незабываемый спектакль Табори, один из лучших в жизни: «В ожидании Годо». Гамбургский театр поставил Беккета. Ни одна пьеса так много не рассказала об этой эпохе. Тут есть миф, сидящий в сознании каждого современного человека. Вот она, эпоха халявщиков! Всю жизнь буду вспоминать эту работу Петера Люра. То же  со мной было и на «Брате Алеше» Эфроса по «Братьям Карамазовым». Неужели Табори так велик? Я-то думал, это один из сотни немецких режиссеров. Люр сумел внести в свою роль всю огромность человеческой жизни. Тут прозвучало его прощание с миром.

Из меня выйдет сморщенный, раздавленый жизнью старикашка. Ужас побеждает меня. А в юности - вдохновлял! Но уж без боя не сдамся: каждый день - работа. Я еще поборюсь.

Что стало с  моей одноклассницей  Леной Кульдсаар? Она поступила в 1968 в математический интернат, а я - нет. Так вот запросто проворонил математику. Иду, помню, на электричку, а матрос спрашивает:

-Слушай, а где тут поссать?

А я в такой растерянности, что и не знаю, что ответить.

Хорошая Тейлор в «Сладкоголосой птице юности».

«Волки и овцы» Малого театра. Довольно мало хорошего Островского, зато много всякого Чехова.

Съездил в Москву только для того, чтоб поменять книги  в Иностранке, в  Американском Культурном Центре. Правда, потом вдоль Яузы добежал до Иды и читал ей воспминания Михаила Казакова. «Наше актерское поколение понесло пять сокрушительных ударов: в 33 года ушел Евгений Урбанский, в 42 - Павел Луспекаев, в 45 - Василий Шукшин, в 42 - Высоцкий, в 39 - Даль». А где Миронов?  Казаков написал книгу, но и это не освобождает его от легкомыслия, определенной поверхностности. Да, он сыграет любую роль, но при этом он глубоко не проникнет в нее, ограничась лишь внешним точным рисунком.

 Казаков описывает, как он хотел уходить из театра Маяковского. Как похоже на заседание в военной академии, когда меня выгоняли из комсомола! Замдиректора театра заявляет:

-Казаков морально неустойчив, пьет, нарушает дисциплину.

Сам Казаков:

-Тем более отпусти'те!

Начальство:

-Мы вас перевоспитаем. Это наш долг.

Казаков не преминул и представить характеристику Даля, данную Ефремовым: «Ненадежен. Человек настррения... Дилетантизм в искусстве и погубил его, в конечном счете». Так-то вот! Володин и Розов - советские светила драматургии, но мне они не нравились уже в 70-ые, когда мог ходить на их пьесы. Собственно, эта эпоха диктовала такого рода ответ: насквозь публицистичный. И Петрушевская, как ни странно, продолжила эту традицию, но в чернушном варианте.

9 «Фрагменты» Козакова - самое нужное чтиво. Проблема только в том, что надо догадаться прочесть книгу именно сейчас, пока Прошлое еще огромно и в нас, и в нашей жизни. Для нового поколения он мало знаком, но нам, старым, но еще живущим, эта книга нужна. При всей огромности изменений ощущение междусобочика не покидало меня. Что сделать, чтоб эта среда разомкнулась, впускала всех? Наверно, такое невозможно.

Козаков справедливо скажет:

-Какой же междусобойчик, если и Шукшин, и Высоцкий - все мы были друзьями? Хоть один - деревенский парнишка, а другой - просто московская шпана? Я - сын писателя, но я ничем не выделялся среди них.

Конечно, эта книга не перечеркивает «Архипелаг»  Солженицинына, но дает новые краски, для меня более интересные.

Вот такая живо написанная книга, даже не отличающаяся взвешенностью оценок, очень нравится: слишком важен фактор, что автор еще живет и всем известен. «Фрагменты» ответили на многие вопросы моей юности. Да! Книга обращена к моей юности - и в этом ее особенная ценность.

Вспомнил мои кроссы по тундре в Воркуте в 1972. А ведь там в 1948 расстреливали с воздуха освобожденных. Это сюда в 1939 завозят десятки тысяч поляков, в 1940 тут появляются русские пленные, выданные Финляндией. Тут и прибалты, и немцы! 

Петер Люр «Ожидании Годо» с Петером Люром. Кто реж? Табори. Посмотрел его другие постановки; скучно.

Скорее, мне важен сам факт. Михалков, Даль, Янковский - одно поколение. Все же совсем не мое.

19 Жизнь актрисы Валентины Малявиной (девушка из медсанбата в  «Ивановом детстве» Тарковского). Стыдно сказать, но я не видел в ней актрису. Не успел разглядеть. Жизнь этой порывистой дамы показывает, почему я так испугался актерской среды.  Вольно или нет, но нравы среды показаны слишком выпукло. Конец света! Именно так воспринял эти нравы в мои 21, когда сунулся в театральную  студию ЛГУ.

Ноябрь. Любшин и Настасья Вертинская в «Тартюфе» (Мольер, Эфрос). Как она неожиданно мурлычет: «Мне щекотно!». Вроде бы, у нее своя театральная школа где-то во Франции.  Преподает где-то заграницей. Большой цикл по ТВ таганского актера Филатова об актерах. НКЦ (немецкий культурный центр): «Орестея» Эсхила (П. Штайн).  Образ Казакова совсем потерял свежесть. Кажется, видно, что он владеет мастерством, - но этого оказывается мало. А другое дело - Олег Меншиков. Этот привлекает внимание, хоть только много обещает. А ну, как обманет? «Утомленное солнце. Soleil-Trompeur» Никитушки нашего. Точно! Михалков делает все, чтоб его звали именно так. Будучи деятельным человеком, работягой, он и так не может не нравиться всем, кто не посвящен в его мирские дела.

Работа Табори в пьесе «Ожидание Годо». Он подчеркнуто классичен. Эстрагона играет Люр. Гамбургский театр - что советский: в репертуаре непременно есть пьеса, где речь идет о справедливости: история гетто. Так и в советском театре шли «Сталевары».

Умер Юрий Богатырев, очень русский, очень теплый актер. Поэтому его так любит Никита Михалков. Актер - чудесный Штольц в «Обломове». И в «Монологе» Авербах доверил ему большую роль. Его лиризм настолько хрупкий и камерный, что поражаешься, как Юрий пронес его через реальную жизнь. Краски его игры мне кажутся утрированными, неправдоподобными. Он будто не живет, а все что-то пламенеет; не говорит, а кричит.

С каким прекрасным чувством тогда, в январе 1973, я очутился в Ленинграде! Конечно, мама очень просила посидеть дома еще хоть пару недель, но я после дембеля рвался в бой. На «Красном треугольнике» я работал с радостью, потому что после суточного дежурства три дня мог жить в Питере!!

Теперь вижу, что мама восприняла мой отъезд как очередное предательство. Я мог бы не снимать в Старом Петергофе, но ездить в Лугу, - по ее мнению. Она не могла понять, что в Луге меня мучили кошмары, что само существование в городе, где меня так часто унижали, невозможно. Теперь-то видно, что эта была единственная возможность наладить наши отношения - и я ее упустил. Мамочка! Да ведь ты всегда была недалека и груба. Да, я видел, как ты хочешь понять меня, - но ведь этого не произошло ни разу. Более того, ты вгоняла меня в кошмары. Помнишь, я, здоровенный детина, спортсмен, съел кусочек мяса, - а ты из-за этого расплакалась и сказала, что я тебя не люблю? А помнишь, как ты советовала не заниматься любовью в тамбуре, с кем попало?

Гете-институт. Еще раз «Годо» с Люром». 

Мама, ты не любила ни Галю, ни ее родителей. Галя отвечала неприязнью. Теперь это кажется странным, но тогда , 22 года назад, мне казалось, Галя хотела меня понять. Поэтому я на ней и женился! Но она - не хотела. Она верила, достаточно штампа в паспорте, чтоб иметь полные на меня права. Зачем ей какие-то разговоры? Ей нужны были реальные права.

Она не понимала, как мне трудно общаться с женщинами: мой опыт общения сводился к противостоянию с родственницами, вроде интриганки и ворюги  кузины Тани (будучи завмагом, она уже в 70-ые объездила Европу). Каждый раз, когда хотел поговорить, она изображала испуг или занятость, - и это еще больше толкало меня в литературу. Я хотел ей рассказать, как трудно мужчине устоять перед женщиной, когда он ее видит. Самое тяжелое испытание для первого романтического порыва - когда она начинает говорить. Почему я обманулся? Почему решил, что вместе «пойдем в искусство»? Потому что и она хотела «в искусство». Как ни ужасно это писать, но мы обменивались какими-то своими мечтаниями, не думая, что они могут пройти. Когда сна не стало, явь нас сначала ужаснула, а потом развела: навсегда.

Галя, прости меня, что я тебя обманул. Ведь и ты меня обманула, ведь и я тебя простил. 

Декабрь.   Русская версия «Орестейи» Петера Штайна. Его «Пер Гюнт» 1971 года. Кайдановский умер. Сталкеры умирают в 49: не дожив до 50.  Работа Табори в пьесе «Ожидание Годо». Он подчеркнуто классичен. Эстрагона игрГамбургский театр - что советский: в репертуаре непременно есть пьеса, где речь идет о справедливости: история гетто. Так и в советском театре шли «Сталевары».  «Орестейя» Штайна. Хор - настоящий парламент. Петер сделал Эсхила нашим современником - и это убеждает больше всего. Эдит Клеве-Клитемнестра поражает мощью: огромные, точно выверенные жесты; слова выкрикнуты, как будто она говорит с вечностью. Наверно, царица такой и должна быть. В русской постановке  нет этой мощи; кажется, сознательно. Штайн противопоставил наши культуры на примере Эсхила. Штайн поставил на огромность ужаса. Трагедия царицы - жестов, сдавленных страстей, криков - на фоне согбенных спин то ли парламента, то ли народа, то ли толпы. Черные костюмы, посохи, шляпы - что-то столь же безликое, сколь и угрожающее. В русской версии «Орестейи» хор не представляет собой единого целого. Получилась какая-то размазня, не убеждает. Постановка Штайна 1971 года: «Пер Гюнт». Где-то в 1975 видел Фрейндлиха старшего в этом спектакле. Не могу забыть, что этот спектакль закупил какой-то завод - и рабочие позволяли себе громко высказывать мнение. Когда прозвучало «Черт в бабах силен», зал взорвался аплодисментами. Пьеса статична, это более пьеса для чтения - и оба театра не стали «вытаскивать» драматургию, но ограничились набором сцен.

«Другие» не живут - я не признаю пока что за ними такого права, как и за собой, - но играют «на театре». Пока что люди не могут «встроиться» в то, что с ними происходит. Почувствует себя нация в своей тарелке? «Полое пространство» Брука. Что за книга!  Редкий театр избегает падений - и я не хочу быть их свидетелем. Даже плохо сыгранный спектакль Эфроса - это событие, - а прочих «негениев» надо строго дозировать, - чтобы не сойти с ума. Театр - это шифр, таинственная клинопись. Почему «шифр» Шекспира и Эфроса прочитывается столь многими, притягивает душу? А прочим просто нечего шифровать. И Брук создал огромный, подлинный театр, но мне он кажется прямолинейным. Надо не «приближаться» к жизни, а преображать ее так, чтоб она раскрывалась. Пока огромные «партитуры» театра лежат непрочитанными: нет режиссеров, кто бы раскрыл их мощь. Пока Театр стоит за дверью и почтительно ждет своего воплощения. Вот-вот придут авторы с новой эстетикой. Их, наконец, будет так много, что даже я со своей унылой замкнутостью не смогу не узнать об их прорыве. А пока все еще очарованы советским, пока что ушедшая эпоха всех чарует. Спит царевна мертвым сном. Ух, держись! Придет грубый мужик и разбудит тебя. Я хочу, чтоб не просто разбудил, а тряханул. Пусть это будет скотина, но чтоб непременно современный. Самая серьезная заявка на современность - у Льва Додина. Виктюк - более «новатор», чем тонкий человек. А есть еще и Фоменко, признанный ас. Так много говорят о новаторстве Фокина, но я не видел ничего, что меня потрясло б. Мозжухин, Даль, Смоктуновский, Миронов - это много, - но когда все это ушло, то и любить стало  некого. Что любить Лаврова, что холоден бесконечно? Да, он хороший актер, но думать, что он - «звезда» БДТ, непереносимо. У него попросту нет ауры большого артиста, но лишь авторитет руководителя. Письма Ангелины Степановой Эрдману.  Заканчивается этот 1995 год, а с ним общественную жизнь покидает театр. Больше не будет масс, штурмующих улицы, политический театр кончился. Издох-с. Я этому рад: жизнь станет менее опасной. Правительство начинает учиться обуздывать массы, вводить в оглобли этого «глупого малого» (Гоббс).